– Вы же дорожите детьми, и они так легко от них отказались?
Высокородный ничего не ответил, но и так все понятно было. Если не одобрялось рождение ребенка от более низшего дейгасса, то что говорить о людях.
– Зачем мы здесь?
– Для начала осмотрись здесь. Я хочу услышать твое мнение.
Мы приземлились, и дальнейший разговор стал невозможен. Нас встречали.
Войдя в здание, мы разделились. Высокородный приказал выделить мне провожатую, которая бы все здесь показала и отвечала на возникшие вопросы, а сам удалился с директором детдома на разговор. Охрана тоже разделилась, и половина из них последовала за мной, держась позади.
Я осмотрела игровые комнаты, столовую, классы для занятий. Поднялись наверх, в жилые комнаты детей. Везде было чисто, красиво. Мебель новая. Но на эту картину накладывалась картинка моего детства, оживляя забытые воспоминания.
– У вас среди персонала люди есть? – поинтересовалась я и узнала, что нет, из соображений безопасности. Любой человек после работы возвращается домой и волей-неволей делится тем, как прошла смена. Сплетни им были не нужны. Весь персонал подписывал документы о неразглашении, и дейгассам намного проще держать под контролем своих. Многие матери навещают своих детей. Им запрещено говорить, кем они им приходятся, и в такие приезды общаются с группой детей в игровой форме.
Сейчас выбирают школы-интернаты, куда будут распределять детей для дальнейшего обучения. Было принято решение не строить отдельные, а смешивать этих детей с обычными сиротами, для лучшей адаптации среди людей.
Пока мы ходили, дети вернулись с прогулки. Заглянув в приоткрытую дверь, где переодевалась группа детей, я заметила одну странность и спросила:
– У вас одни мальчики?
– Преимущественно. Из восьмидесяти семи человек только девять девочек.
– А почему так?
– Девочек охотней принимают в семью.
«Ну да. Их потом можно с выгодой пристроить если не замуж, то в наложницы», – с горечью подумала я.
С таким подходом даже неизвестно кому повезло: тем, от кого отказались, или тем, кого оставили в семье. Первые лишены нормальной семьи, но и последние тоже, так как среди дейгассов являются вторым сортом. Каково это расти в обществе, где люди или рабы, или секс-игрушки?
Шум за дверью привлек мое внимание. Я уже собиралась идти дальше, как вернулась. Заглянув, увидела двух мальчиков, которые самозабвенно дрались, катаясь по полу. Подскочивший к ним воспитатель ткнул чем-то зажатым в руке одного и другого. Дети дернулись и, отцепившись друг от друга, растянулись на полу.
– Вы что творите?! – сорвалась с места я, врываясь в раздевалку. – Это же дети!
– Кто вас сюда пустил? – нахмурился преподаватель, ничуть не смутившись. Лишь увидев за моей спиной охрану, кое-что понял и побледнел.
– Не беспокойтесь, это слабый разряд тока. Никакого вреда здоровью, – зачастила моя сопровождающая.
Я подбежала к детям и помогла подняться с пола. Они действительно пришли в себя и мою помощь приняли с опаской, во все глаза смотря на меня. В груди у меня все клокотало от ярости, но, овладев собой, я поздоровалась с детьми и постаралась узнать как, их еще наказывают.
Господи, этим детям было не больше пяти, но смотрели они на меня не по возрасту серьезными глазами и боялись лишнее слово сказать. Не став их дальше пугать, я сказала, что рада была познакомиться с такими милыми детьми, и вышла. А вот сопровождающая так легко не отделалась. Я насела на нее, требуя рассказать, какие виды наказания они еще практикуют. Та перепугалась и мямлила.
– Вас в детстве током били? – развернулась я к охране, задавая мужчинам вопрос. Те отвели глаза. – Тогда почему вы считаете возможным так поступать с нами? Мы что, звери?! За что вы так с детьми?!
Меня трясло и выворачивало от происходящего.
– Что произошло? – широким шагом к нам приближался высокородный, а за ним чуть ли не бегом бежал директор заведения.
– Ты знал, что здесь детей при малейшем непослушании бьют током? – впилась в него взглядом.
Тот перевел вопросительный взгляд на директора.
– Никакого вреда здоровью!
Разозленная, я метнулась по коридору в раздевалку и отобрала у воспитателя прибор в виде карманного фонарика, который висел у него на руке. Тот подчинился беспрекословно. Приказала показать, как действует, и, вернувшись обратно, ткнула им директора, предварительно поставив на максимум. Тряхнуло того знатно. После второго раза он упал на колени, а на третий успел крикнуть: «Хватит!»
Я все равно его ткнула, холодно повторив его же слова:
– Никакого вреда здоровью!
Со злостью повернулась к остальным, обведя их взглядом:
– Кто еще желает на себе проверить?
Желающих не нашлось, а мою ладонь накрыли пальцы высокородного. Он мягко забрал у меня прибор.
– Увези меня отсюда, – попросила его и, ни на кого не глядя, пошла на выход. Сволочи! Какие же они сволочи!
– Зачем ты привез меня сюда? – задала вопрос, стоило нам взлететь.
– Я бы хотел, чтобы ты начала курировать работу этого детского дома. Ты как никто другой знаешь, что нужно таким детям.
– А не слишком ли я для этого мягка? – язвительно поинтересовалась у него. – Мне любопытно, такое обращение с детьми у вас норма?
– Я не знал, – твердо произнес он, – и за это ответят. За отчетами такого не увидишь.
– Скажи это тем детям!
– Именно во избежание подобного мне нужно, чтобы ты занялась этим вопросом.
Я отвернулась к окну, ничего не ответив. Злые слова так и рвались с языка, но я не хотела затевать скандал при посторонних, так как перегородку он так и не поднял.
Посещение детского дома растревожило мои собственные воспоминания. Я помню разных воспитателей: безразличных и тех, кого лучше не злить. Были и добрые, к которым мы тянулись, как цветки к солнцу, и которых всем сердцем любили. Представить не могла, каково это тем детям среди дейгассов. Ведь никакие комфортные условия не заменят теплоты человеческой души, а ребенок всегда остро чувствует, когда его не любят.
Я вспомнила свои мечты о семье. Была уверена, что обязательно встречу такого мужчину, для которого я буду одна-единственная. Мечтала, как с Томой будем дружить семьями, ходить друг к другу в гости на дни рождения наших детей. Мы вообще хотели, чтобы наши мужья были или братьями, или друзьями. Кто-то мечтает об олигархах и богатстве, я же мечтала о семье, в которой будут царить любовь и верность. Мечтала о своих детях, которых буду любить, у которых обязательно будут и мама, и папа. Чтобы обязательно были совместные походы в кино, пикники, путешествия. Все то, чего я сама была лишена в детстве.
Мне казалось, что все это будет у меня с Денисом. Нам было хорошо вместе, и я могла представить нашу дальнейшую жизнь. Свадьбу с ним, детей. Он был бы прекрасным отцом. Вон как бросился на защиту своего ребенка. Завидовала белой завистью той дейгасске, так как с ним она будет как за каменной стеной. Да и она, видимо, это понимала, раз пошла против своего народа, наплевав на все условности ради того, чтобы быть с ним.
