Когда авангард, состоявший из судовых офицеров и другого начальства, достиг местности Кастадзон в пяти милах от Солхата, генуэзцы увидели на вершине холма несколько всадников-татар, пускающих в них стрелы. Конные офицеры и командиры наемников при виде татар рассыпались в разные стороны. Некоторые, будучи без оружия, спешились и бросились бежать в сторону обоза.
«Войско, которое шло по дороге, не отдавая себе отчета в том, что происходило, вообразило, что имеет пред собой громадное число неприятеля. Не заботясь о том, чтобы взять с повозок оружие и самострелы, первые ряды тоже побежали в беспорядке», – писал очевидец. К моменту, когда появились основные силы татар (около 5000), генуэзцы уже в панике бежали, побросав вооружение. Вряд ли стоит называть произошедшее в дальнейшем сражением. Конные татарские отряды преследовали бегущих в панике безоружных генуэзцев и рубили их саблями. Бойня продолжалась около пяти часов, и если бы не наступила ночь, количество жертв могло бы быть еще больше. Некоторым удалось достичь Кафы и скрыться там, другие прятались среди трупов, притворяясь мертвыми. Армия Ломеллини потеряла только убитыми около 4000 человек, то есть 50 % личного состава. С наступлением ночи татары прекратили преследование, собрали обоз и отправились в Солхат, где устроили большой праздник. Благодаря этому многие прятавшиеся среди мертвых солдаты Ломмелини смогли вернуться в город, из ворот которого они столь самоуверенно отправились грабить Солхат лишь несколько часов назад. На следующий день воины Хаджи Герая вернулись на поле боя и принялись отрубать головы убитых. По примеру Тамерлана их сложили в две высокие пирамиды в качестве зловещего предупреждения жителям Кафы.
Итоги войны
Деморализованная армия Ломеллини вновь оказалась в Кафе. Многие были ранены и потеряли свое оружие. Типичную судьбу одного из участников грабительского похода на Солхат позволяет проследить недавно опубликованный документ из секретного генуэзского архива: «Антонио вернулся недавно из Кафы неимущим (pauper et inops). Он отправлялся туда ранее с флотом Карло Ломеллини. В битве у Солхата лишился всего состояния и доспехов, едва сумев спасти свою жизнь. Прибыл в Геную тяжело больным и собирался там жить трудом переписывания книг».
Капитан Ломеллини, которого итальянские историки справедливо считают главным виновником катастрофы, некоторое время оставался в Кафе и вел переговоры о выкупе пленных. Но таких оказалось немного – всего 25 человек. За них была заплачена немалая сумма в 50 000 аспров. Сам же Ломеллини во всем обвинил своих солдат. «Наши же, которые подобно мужчинам действуют против греков, как женщины действуют против татар, сами по себе показывают спины, и бесполезно опираться на них при угрозе для нас, ибо недопустимо, чтобы [войска] сами по себе, без вражеского нападения, предпринимали бегство», – оправдывался он перед своим племянником Маттео. Как следует из письма, командующий экспедиционным корпусом опасался, что князь Алексей, воспользовавшись разгромом его армии, совершит еще одну попытку захватить Чембало, и был готов повторно выступить в поход для защиты этой важной прибрежной крепости. 7 июля у стен Чембало появился отряд из 200 татарских всадников и потребовал сдачи города. Однако этот рейд, скорее всего, имел характер военной демонстрации, так как ни один из участников событий не сообщает о том, чтобы вопрос о передаче Чембало крымскому хану серьезно обсуждался во время переговоров о перемирии. Когда стало понятно, что войска феодоритов не придут, было принято решение отправляться обратно в Геную. Никола дель Порта, другой корреспондент Маттео Ломеллини, сообщает, что кафинцы с мрачным чувством опустошенности и смятения проводили генуэзскую эскадру. «Когда Капитан отсюда отступил, в наших делах с этим татарским ханом не сделалось никакого порядка», – с горечью пишет он. Правда, Хаджи Герай не смог в должной мере воспользоваться плодом военной победы, так как вскоре сам бежал в Литву, спасаясь от своего противника золотоордынского хана Улу-Мухаммеда. Но с возвращением в Таврику в начале 1440-х годов он доставил еще немало неприятностей кафинцам. Последние постоянно были вынуждены идти ему на уступки, с ужасом вспоминая разгром экспедиционного корпуса Ломеллини.
Феодориты, лишившись своего союзника, продолжили борьбу против генуэзцев в одиночку. Из немногочисленных свидетельств известно, что капитаны некоторых генуэзских судов, в том числе оставшихся в Таврике от флота Ломеллини, в последующие годы совершали набеги «на территории князя Алексея», где захватывали добычу и пленных. В Чембало вспыхивали распри и беспорядки, однако консулу Антонио Пино, назначенному в 1439 году, удалось добиться «примирения всех его жителей».
Враждующие стороны заключили мир только в 1441 году, когда, согласно генуэзским документам, «по случаю мира, заключенного с Алексеем», были освобождены пленники из Готии. Как полагают, среди них был и сын князя Алексея, взятый в плен при штурме Чембало. Условия мирного договора неизвестны, но, судя по всему, он закрепил довоенный «статус кво». Феодоритам так и не удалось захватить Чембало, но Каламита была возвращена князю Алексею. В последующие десятилетия этот принадлежавший правителям Феодоро порт стал одним из главных конкурентов генуэзской Кафы в причерноморской торговле.
Основатель новой династии
В 1443 году чингизид Хаджи Гирей был провозглашен крымским ханом. С помощью войск великого литовского князя Казимира IV и при поддержке местной знати вернулся на Крымский полуостров и объявил его территорию Крымским ханством, состоявшим из собственно Крыма, Северного Причерноморья и Таманского полуострова. В книге Сейид Мухаммед Резы, содержащей историю крымских ханов от Менгли Гирея хана I до Менгли Гирея хана II, т. е. с 1466 до 1737 года, рассказывается: «После Мухаммеда народ избрал своим ханом Хаджи Гирея, родоначальника всех крымских ханов. Малолетством Хаджи хотел воспользоваться Сейид-Ахмед, хан Ногайской Орды и сделался самодержавным властителем всего Крыма. Хаджи Гирей с братом, сопровождаемые верным слугой, спасли жизнь свою бегством и скрывались 6 лет, покуда ширинский вельможа и любимец прежнего хана не уговорил всех знатных татар свергнуть Сейида-Ахмеда, разбитого Царем Русских Василом, и возвести Гирея на трон». Столицей ханства стал город Крым-Солхат. Первый крымский хан подолгу жил и в Кырк-Ере (Чуфут-Кале). Недалеко от Чуфут-Кале, на берегах реки Чуруксу, Хаджи Гирей основал «Дворец в садах» – город Бахчисарай, ставший при его сыне Менгли Гирее новой крымской столицей. В.Д. Смирнов писал: «В Крыму взяли силу татарские беки, кочевавшие со своими ордами в самом Крыме или по соседству с ним на материке, и, не обращая внимания на то, что творилось в главном татарском гнезде, Сарае, деятельно стремились создать свой особый центр, что вскоре и осуществилось». Сейид-Ахмет вновь изгнал Хаджи Гирея из Крыма и только в 1449 году, после договора, подписанного в Киеве вследствие двойного разгрома Сейида-Ахмеда русским войсками Великого князя Московского Василия II Темного, ослабившего политический вес хана, представителями ширинских и барынских беков и Хаджи Гирея, ему удалось прочно укрепиться в Крыму. Политически главную часть населения ханства составили крымские татары. Первое упоминание этого этнонима – «крымские татары» – зафиксировано в начале XVI века в работах С. Герберштейна и М. Броневского. До этого население степного и предгорного Крыма называли просто «татарами». Крымские татары – «кърым татарлар» – состояли из трех народностей: предгорных татар («татили татлар»), южнобережных татар («ялыбойлю») и потомков ногаев («ногайлар») и были мусульманского вероисповедания суннитского толка. Эти народности сформировались в результате ассимиляции мигрировавших в Крым кочевых тюркоязычных племен – хазаров, печенегов, половцев, татаро-монголов, приходивших в степной Крым из северочерноморских степей, и издревле живших здесь крымских оседлых жителей горных и прибрежных частей полуострова – тавров, киммерийцев, скифов и сарматов. На Южном побережье Крыма обитали потомки тавров и пришедшие позднее греки-византийцы, армяне, итальянцы-генуэзцы, крымские готы и аланы, караимы и крымчаки, выходцы с Северного Кавказа, славянских земель, Молдавии. На севере, в степном Крыму, жили ногайцы. На территории Крымского ханства закрепилось несколько форм распределения земли: ханское землевладение, бейлики – владения знати, султанское землевладение, вакуфные земли, принадлежавшие духовенству, мурзинское землевладение и общинные земли. В Крыму находились довольно крупные земельные владения местной знати – бейлики родов Ширин – от Перекопа до Азовского моря, с центром у Кафы и Судака, и по реке Альме, Кипчак, Мансур – в евпаторийских степях. Именно их владельцы беки, носившие титул «Карачи», и играли главную роль в крымской политике, они часто решали и судьбу крымских ханов. В родословной князей Ширинских сказано об их князе Руктимире: «Руктимир-бей всегда находился при хане, за оказанные ему верные и усердные услуги, от коих зависело сохранение его (хана) жизни и благосостояния, был возведен в первенство над всеми подвластными хану беями и народами и дано ему, Руктимиру-бею, первенство во время присутствия в диване и первые по хану с правой стороны места. Хан выдал за него свою родную сестру, от которой он, Руктимир-бей, имел сына Тегин-бея, друга знаменитого отвагой князя русского Юрия Дмитриевича, младшего сына Царя Дмитрия, наводившего страх своими делами воинскими». В элитную часть населения входили беки, огланы-царевичи-чингизиды, мурзы – военные дворяне, магометанские священники муллы и богословы-улемы. Беки стояли во главе родов, соединявшихся в аймаки – племена крымских татар. Знать владела землей, что обеспечивало их власть над татарами-скотоводами, называемыми «черным народом». Беки имели право суда, устанавливали размеры налогов и барщины. Источники упоминают всеобщий налог, подать с урожая, пошлину с купли-продажи, таможенную пошлину, подельную или подушную подать, пошлину от продажи вина, винограда, плату за гумно и за скот. По приказу хана беки-вассалы обязаны были выставлять войско. Татарское дворянство – мурзы – получали от беков земли в пожалованье за службу.
