Я шагнул в сторону и выпрямился со словами:
– Все, развлекайся тут само. У меня дела.
Пришлось постараться, чтобы удержать контроль над ногами, которые то ли от тумана, то ли от дыма в трубке ватные. Проверив, на месте ли предмет, я на ощупь двинулся в стену тумана.
– Уходишь? – обиженно произнес голос.
– Именно, – ответил я. – Не люблю разговаривать с пустотой.
Голос промолчал, я решил, что существо потеряло интерес, учесало греметь цепями и пугать непослушных детей.
Через некоторое время, если в этом мире понятие времени применимо, дымка рассеялась. Передо мной открылась совершенно ровная бескрайняя территория. Небо похоже на прозрачную крышу, сквозь которую на ночном своде висят два огромных шара. Луна рядом с ними все равно что горошина возле арбуза.
Я посмотрел под ноги, в надежде увидеть землю или хотя бы болото, но обнаружил серый, плотный и совершенно не известный материал.
С опаской тронул его носком, мало ли что за гадость.
– Не обычно, правда? – грянул голос прямо над ухом.
Я дернулся и отскочил на полтора волчьих прыжка. Как оказалось, привычные органы чувств тут не работают, иначе услышал бы, учуял приближение.
Успокоив бешено колотящееся сердце, я выдохнул и взглянул на существо. Оно напомнило небольшого черного ежика, лапы и морда глубоко спрятаны в колючках, шипики перекатываются и шелестят.
– Ты кто такой? – прорычал я, еще больше злясь. – Чего крадешься?
Существо обиженно сжалось и проползло вперед.
– Какая разница, кто я, – проговорило оно оскорбленно. – У меня нет имени, я местный дух, каких миллионы. К нам редко живые заходят. Решил посмотреть, что за птица пожаловала на свою голову.
Ему что‑то надо, мелькнула в голове мысль. Шаман предупреждал, никому нельзя доверять. Дед то же говорил о людях, а я не слушал. В итоге разговариваю с духом‑подмастерьем среди несуществующей пустыни.
– Убирайся, – сказал я глухо, надеясь, что повторять не придется.
Существо даже не шевельнулось.
– Надолго к нам? – спросило оно.
Я не ответил, оно продолжило:
– Все заверяют, что ненадолго. Но мало кому удается выполнить обещание.
Чтобы не слушать бредни непонятного призрака, я двинулся по пустыне, стараясь не шататься. Контроль к ногам немного вернулся, но исчезло ощущение веса, приходится постоянно думать – я наступаю ногой на землю, стопа прикасается к поверхности, так… Потом отрывается… И снова. Тьфу! Наваждение.
Существо не подумало оставлять меня в покое, катится колобком рядом, шевелит колючками.
– Не переживай, – сказало оно невозмутимо. – У нас хорошо. Главное – понять законы. Хотя их почти нет. Что думаешь, то и происходит. Новенькие даже форму держать не могут. Ах да, ты ведь не мертвый. Ну, это ненадолго.
Я с сомнением покосился на ежика, левый клык непроизвольно вытянулся, ежик продолжал:
– Как только потеряешь якорь, мигом снесет. Умереть не умрешь, но это по‑первому. Не бойся, я буду рядом. Всегда мечтал познакомиться с героем.
Сравнение с героем польстило, но содержание монолога совсем не вдохновило. Я ускорил шаг, несмотря на то, что это оказалось сложнее, чем подвинуть гору.
Существо не замолкало.
– Странно, что до сих пор пустыня, – проговорило оно голосом, похожим на скрежет металла. – Обычно сразу теряются, попадают в воспоминания. А там все – можно заворачивать. Когда видят любимых, родственников – бросают якорь и бегут с распростертыми объятиями. А тут ветер и… Хлоп!
Колобок высунул из колючек длинную черную ручку и стукнул себя по несуществующему лбу.
– Уносит нашего горе‑путешественника в неведомые дали, – пояснил он. – Сколько раз пытался найти, ну так, для интереса, делать‑то мне особо нечего – никогда не получалось. Оно и понятно, мир бескрайний. Это не то, что у вас.
Я иду и молчу, разговаривать с существом не хочется, еще задурит голову. Стараюсь думать о трубке, о том, как нужно держать, и вообще – концентрируюсь.
Существо поняло, что расшевелить меня не удастся, и раздраженно фыркнуло:
– Ну и ладно. Не хочешь – не надо. Иди. Посмотрю потом, как завоешь, когда потеряешь якорь. Только ничего уже не поможет.
Существо мерзко захихикало и остановилось. Я облегченно выдохнул.
Как только навязчивый спутник остался позади, местность резко поменялась, меня с силой швырнуло вперед, как если бы шагнул на десяток верст за раз. От скорости закружилась голова, если в этом мире применимо такое понятие.
Я проморгался, оскалился на всякий случай. Лучше ожидать нападения и обознаться, чем не ожидать и попасть в засаду.
В этот раз обознался. Вокруг пышная растительность, никогда такой не видел. Деревья с огромными листьями, толстые лианы до самой земли, пахнет цветами и чем‑то сладким. Может, на самом деле я не чувствую запаха, неизвестно – какой морок способен наложить мир духов. Но даже воображаемый аромат весьма настойчив.
Единственное, что неестественно, – отсутствие птиц. В лесах, пусть мистических, должны петь пташки, а тут даже ветра нет. Листья и ветки застыли, как примороженные. Только пение шамана доносится откуда‑то очень далеко.
– Неважный у вас леший, – сказал я, обращаясь к невидимому собеседнику.
Лес задрожал, как при земной тряске. Деревья, один за другим, стали проваливаться под землю. Чтобы не уйти вместе с ними, пришлось замереть на крошечной полянке с вытоптанной травой. Думал, сейчас животный страх зашевелится в районе копчика, погонит куда глаза глядят, но нутро спокойно, как ворговский сон. Наверное, здесь телесное не работает. Хотя чутье совсем не телесное, ну да ладно.
Дыры на местах деревьев моментально затягиваются, оставляя гладкую серую поверхность. Через несколько секунд от леса не осталось следа.
– М‑да, – протянул я и сделал шаг.
Слева раздался звон, я медленно обернулся, помня, что прошлый раз резкое движение швырнуло на несколько верст.
В шаге над землей зависла полупрозрачная фигура без признаков пола и расы. Голова призрака качнулась, форма на глазах стала меняться. На плоской поверхности образовались выступы и впадины, через несколько секунд прорисовалась грудь и талия, лицо вылепилось и приняло знакомое выражение.
– Бабка! – вырвалось у меня.
Призрак закончил оформляться. Теперь выглядит почти как живой, если не обращать внимания на синюшную прозрачность. Большие черные глаза выглядят пугающе и смотрят в самую душу. Не в меру длинный нос загнут вниз, губы тонкие. Не помню, чтоб у бабки нос был крючком. Наверное, уже после смерти загнулся.
– Здравствуй, внучек, – произнесла она потусторонним голосом. – Не ждала тебя так рано.
