– Зачем ей понадобилось посылать тебя? – спросил я первое, что пришло в голову, давая себе время обдумать догадку.
– Ты совсем безмозглый! – радостно заключила тень. – Сказал же, Ильва с помощью теней оборачивает одиночек. А ты – особо вредный ворг, за тобой не простая тень ходит.
При этих словах туча заметно раздулась, хотя куда уж еще. Не думал, что призраки так напыщенны и тщеславны. Хотя у нежити тяга к самолюбованию есть.
– Что ж в тебе такого? – спросил я, подыгрывая, а сам прикинул: если заставить его приблизиться к дыре, по теории, тень должна втянуться в трубу.
– Я дух забвенья! – произнес он так, словно это все объясняет.
В целом, конечно, объясняет многое. Например, почему я начал забывать, кто таков, куда иду и зачем. В нормальном мире это не сильно действовало. Наверное, из‑за того, что ворг и мысли хранятся в разных головах. А тут все телесные способности ослабли и меня повело. Ну и сам мир роль сыграл.
– Вот оно что, – сказал я. – Ну раз забвенья, значит, понятно. Мне прямо честь оказана.
Туча довольно громыхнула:
– Еще какая!
– Ну ладно, тогда я сдаюсь, – сообщил я с показной покорностью.
Воздух сотрясся от грохота, только через секунду понял: это безудержный хохот тени. До этого она просто похихикивала, теперь же гремит так, что с гор покатились прозрачные шарики.
– Подойди, ворг, – приказала тень, успокоившись. – Тебя стоит немедленно обратить. Как сказала госпожа, ты слишком опасен и безумно раздражаешь.
– Да пожалуйста, – ответил я, и тут в голову пришла безумная мысль.
Если в мире духов все подчиняется законам разума, значит, можно не только создавать новые предметы, но и изменять старые. Я вообще не уверен, что это предметы. Возможно, они существуют лишь в голове. А раз так, делать с ними можно все что угодно.
Существо опасается дыры, хотя изо всех сил старается это скрыть. Но я успел заметить.
Сжав покрепче трубку, я закрыл глаза и представил, как дыра огибает меня и приближается к тени.
– Ты что делаешь! – раздалось совсем рядом.
Я продолжал двигать тоннель, пока не услышал протяжный вой. В момент, когда раздалось первое «у‑у‑у», открыл глаза.
Меня аж передернуло – дыра стоит вплотную к тени, края с гулом полыхают сиреневым. Тень медленно втягивается в трубу и протяжно воет. Показалось даже, где‑то в дымке мелькнули глаза, полные ужаса.
Через несколько секунд туча превратилась в сгусток наподобие яичного желтка, который проткнули. Теперь он медленно стекает в сливное отверстие.
– Ты обманул меня! – взвыла тень, на глазах превращаясь в маленькое облачко.
– Ничего подобного, – спокойно ответил я. – Просто разобрался, как тут все устроено.
Через мгновение тень полностью скрылась в дыре, оставив вокруг чистый воздух, горы замерцали в свете небесных шаров.
Я осторожно заглянул за край тоннеля, тело чуть повело в сторону. Пришлось поспешно отступить и довольствоваться наблюдением со стороны. Черное облачко стремительно полетело в глубину тоннеля. Хотел проследить, чтобы оно достигло белой точки, но понял: придется ждать очень долго.
В этот момент воздух содрогнулся.
– А‑у‑эйя! – прогремел голос шамана.
Меня перевернуло и выдернуло обратно.
От скорости картинка резко смазалась, предметы вокруг превратились в цветные полосы. Перед глазами все завертелось, меня несколько раз перевернуло, словно кубарем лечу с горы, и стукнуло животом о землю.
Веки разлепились тяжко, словно проспал неделю. Наверное, опухли. Мир несколько секунд плыл, перед глазами цветные пятна и блестящие точки.
С раздраженным рыком перевернулся: если будет атака, врага надо встречать клыками и когтями.
Я повернул голову – рядом пять шаманов молча смотрят на меня. Пришлось сесть, хотя сейчас с удовольствием закопался бы в нору и забылся зимним сном.
Затылок зачесался, я дернул рукой, чтоб поскрести, но чуть не зарядил в лицо какой‑то палкой. Глянул – в кулаке зажата трубка, да так, что пальцев не чувствую. Кожа побелела и высохла.
– Ну даешь, – сказал главный шаман, откладывая бубен в сторону. – В жизни не видел, чтоб в мире духов был так спокоен.
С помощью другой руки я стал разжимать пальцы. Они поддались с трудом. Пока возился, зуд в затылке достиг такой силы, что готов кинуться к дереву и тереться башкой, пока шкура не облезет.
Я протянул трубку шаману, а сам с наслаждением поскреб когтями затылок. Едва язык не вывалил от удовольствия.
Главный осторожно положил предмет перед костром.
– Не знаю, – проговорил я хрипло, продолжая чесаться. – Там, конечно, иначе. Но не так, чтоб совсем дико.
Шаман вытаращился на меня изумленно и выкрикнул:
– Думали, бабка утянет! Все попадаются на родственниках. Как увидят, так бросаются обниматься. А ты пер как бык, будто не по миру духов шел, а через тыквенное поле.
– Вообще‑то я ворг, – многозначительно напомнил я шаману.
Он отмахнулся, сдвинув брови.
– Не важно, – сказал он и высыпал прогоревший порошок из трубки в костер. – Ты даже не пытался приблизиться. Впервые такое вижу.
– Честно сказать, хотел, – признался я. – Но бабуля не шибко любезничала. И вы так орали, что в ушах звенело.
Зуд в затылке наконец прекратился, я перестал скрести. Глянул на пальцы, под ногтями остались черные полоски торфа. Волосы от него липкие, тяжелые.
– Там не только бабуля была, – проговорил я невесело. – В тумане увязалась мелкая тварь. Когда добрался до дыры, оказалось, это она из меня нежить сделать хочет.
– Справился? – поинтересовался главный.
– Как видите, – отозвался я.
Шаман с бледной кожей, который до этого сидел с непроницаемым лицом, встрепенулся, глаза округлились.
– Дыры? – спросил он, вытянув шею.
Я кивнул.
– Ну да. Круглая такая, огромная. На коне въехать можно. Края полыхают сиреневым.
– А внутри длинный тоннель? – изумленно спросил он свистящим голосом.
Я ухмыльнулся, довольный, что наконец‑то разговаривает не только шаман с дырявыми глазами.
Лица остальных остались спокойными, но глаза оживленно заблестели, словно неведомая сила вдохнула в них душу.
– Небесная колесница! – выдохнул бледный. – Вы слышали? Он подходил к проходу! Он видел проход!
Остальные шаманы переглянулись, послышалось тихое перешептывание, хотя отчетливо вижу – губы неподвижны.
