– Слушай меня внимательно, – сказал я тихо, но грозно. – Я сейчас уберу руку. Если ты, гниломордая тварь, заорешь – разорву на части. Сама Ильва не сошьет. Понял?
Мертвяк таращится круглыми глазами, не в меру раскрытыми из‑за ссохшихся век, дрожит, как куст на ветру. Услышав про «разорвать», он отчаянно закивал, одновременно ворочая глазами в поисках подмоги.
Я угрюмо надвинул брови и покосился по сторонам, механически втянул воздух. Он насквозь пропитан запахами сухой земли, ночных трав и нежити.
– И еще, – сказал я. – Если здесь прячется целое войско нежити, оно не поможет. Сожру – обещаю. И остальных покромсаю, даже если сам не выживу. Усек?
Взгляд мертвяка померк, плечи опустились. Мимо с перепуганным треском пролетел светляк, он на секунду остановился возле физиономии полутрупа и гневно замахал крылышками. Тот бросил на него бешеный взгляд, козявка взметнулась вверх и скрылась в ночном воздухе.
Мертвяк глянул на меня безбровными глазами, отчего они кажутся злыми и кровожадными. Он один раз кивнул, и я медленно разжал рот.
– Что тебе надо, ворг? – прошипел нежить, едва я убрал пальцы.
Я сжал костлявое плечо, под пальцами треснуло и потекло липкое. Мертвяк скривился, скорее от недовольства, чем от боли.
– Я не чувствую, – насмешливо сказал он.
– Знаю, – ответил я. – Но если раздробить конечность, обратно не прирастет.
Самодовольная ухмылка моментально слетела с лица полутрупа, острый кадык нервно колыхнулся. Он слабо трепыхнулся в попытке вырваться из лап.
Я оскалился и зарычал, мертвяк оскалился в ответ.
– Где гора? – спросил я, сильнее впиваясь когтями в размякшую кожу.
Мертвяк зло зашипел:
– Какая гора?
– Ты знаешь какая, – зарычал я. – Гора Ир.
В глазах полутрупа мелькнуло нечто такое, что можно было бы принять за панику, но слова прозвучали уверенно.
– Не ведаю, о чем речь, – сказал он хрипло.
В траве зашуршало, я повернул голову, продолжая давить мертвяка звериной лапой. Через несколько секунд показались Изабель и Шамко. Парень, как всегда, перепуганный, в складках одежды застряли листья, на голове кусок мха и какие‑то палки.
Изабель, наоборот, почему‑то спокойна, даже чуть улыбается.
– Вы зачем вылезли? – спросил я грозно.
– Шамко боялся появления охотников, – сообщила принцесса, отряхивая от земли штанину.
– Ну конечно, – глухо бросил я. – Хуже принцессы.
Изабель обиженно надула губы, Шамко виновато развел руками и давай подмигивать, кивать на девушку, мол, обрати внимание.
Я снова перевел взгляд на нее, щеки принцессы порозовели, она опустила ресницы и произнесла тихо:
– Вдруг они на конях погонятся.
Шамко победно выдохнул и сложил руки на груди, я покачал головой.
– Ну какие кони у нежити? – спросил я устало. – Они только зельеварением и занимаются.
Изабель сложила ладони в замок перед собой и стоит, словно мученица перед костром. Внутри шевельнулось противное, словно только что у волчонка косточку отобрал.
Я фыркнул и хрустнул шеей, чтоб не поддаваться бесполезным уколам совести. Вновь развернувшись к нежити, я окончательно ощетинился. В глазах потеплело, мир подсветился красным.
– Так, полутруп, – прорычал я, нависнув над самым его лицом. – Вся мертвяцкая орда в курсе, что Ильва ждет падения Талисмана на гору Ир. Если не скажешь, как до нее добраться, воплощу свою первую угрозу.
Бледные губы мертвяка расползлись в мерзкой ухмылке, обнажив дыры между зубами. Взгляд стал безумным, словно у шута на площади перед замком в Центральных землях.
– Глупец! – прошипел нежить. – Ты не ведаешь, куда лезешь!
– Так просвети, – предложил я и проделал когтем бороздку на мертвяцкой шее.
Мертвяк презрительно покосился на мои лапы, губы скривились, словно хлебнул уксуса.
– Не дождешься, – выдавил он с насмешкой. – Я не чувствую боли.
– Ты повторяешься, – сообщил я, проводя острием по тому же месту. – А я намечаю, в каком месте оторвать голову.
Когда он нервно хихикнул, подошла Изабель и заглянула через плечо.
– Думаешь, пытка поможет? – спросила она невинно.
– Раньше срабатывало, – отозвался я глухо.
Когда мертвяк увидел принцессу, лицо пренебрежительно скривилось, рот раскрылся. Чую, сейчас гадость какую‑нибудь скажет. Но в последнюю секунду его взгляд переменился, глаза вытаращились.
– О… – вырвалось у него. – Да хранит тебя вечная тьма.
Я покосился на Изабель, она вжала голову в шею и растерянно развела руками. Мертвяк в это время забормотал какую‑то молитву тьме, владычице ночи и королеве нежити.
Пытаясь привести в чувство, я тряхнул его как следует, но он лишь закашлялся, обрызгав грудь зеленоватой слизью. Взгляд нежити стал совсем безумным, окончательно выходя из‑под контроля.
Я предпринял последнюю попытку выведать у него хоть что‑то.
– Говори, леший тебя раздери! – зарычал я, схватив его за оборванный воротник. – Где эта клятая гора?!
Изабель рядом испуганно вздрогнула, хотя за время, пока вместе, могла и привыкнуть к звериной натуре. Мертвяк повернул ко мне полувыкатившиеся глаза и прошипел безумно:
– Тебе никогда не добраться до горы Ир! Никогда! Ее надежно охраняют! Аха‑ха! Даже если дойдешь до агатового камня! Аха‑ха!
Он закатился истерическим смехом, запрокинув голову. Боясь, что его вопли может кто‑то услышать, я подцепил его за подбородок. Вместо смеха изо рта полутрупа послышалось бульканье и хрипы. Только хотел оторвать голову, как принцесса робко спросила:
– Обязательно его убивать?
Еле сдерживая гнев на мертвяка, на Шамко, на Изабель за наивность, да вообще – на всех, я проговорил сквозь зубы:
– Если хочешь, чтобы он сию секунду растрезвонил о нас всему полчищу нежити, то не обязательно.
В этот момент мертвяк снова посмотрел на принцессу.
– Да хранит тебя вечная тьма, – произнес он с благоговением.
Безумство полутрупа, его странное обращение к принцессе пошатнули с таким трудом удерживаемый контроль. Волна бешенства медленно поползла из глубин сознания, лишь вечные лоси и присутствие принцессы все еще держат в себе.
К моему изумлению, принцесса приблизилась и наклонилась к мертвяку. Думал, сейчас сморщится – запах у него все же крепкий. Но она лишь улыбнулась той улыбкой, которую женщины применяют, чтобы выпросить подарок.
Она спросила невинно:
