— Она… — начала было Кэсс, но остановилась.
Женщина ждала.
— Лана Турмейн… она была моей мамой. Я давно не была здесь. Когда ее убили, я была… Я…
С какой стати ей откровенничать с совершенно незнакомым человеком? Лишь потому, что у нее теплые глаза и добрый голос, или, возможно, потому, что легче выговориться совершенно незнакомому человеку, чем тому, кого знаешь?
— Не возражаете, если я оставлю их здесь? — Женщина протянула ей букет.
Кэсс не могла ни заметить, что цветы были не из тех дешевых, которыми торговали у входа на кладбище. Это были дорогие кремового цвета розы на длинных стеблях. Кэсс знала, что Лане бы они понравились.
— Очень мило. Спасибо. — Кэсс улыбнулась. Эта женщина излучала искренность и покой, от которых Кэсс сразу расслабилась.
— Вы живете в Лос-Анджелесе? — спросила ее Кэсс.
Женщина кивнула и опустила цветы возле ее ног.
— Я родилась и выросла здесь.
Впервые после приезда из Нью-Йорка Кэсс захотелось смеяться.
— Я знаю, что вы имеете в виду.
По лицу женщины промелькнула странная тень. Теплота и спокойствие сменились непроницаемой холодностью. Если бы Кэсс не была свидетелем этой перемены, она подумала бы, что перед ней совершенно другой человек.
Интуиция подсказала Кэсс, что пора прощаться.
— Мне надо идти. — Она посмотрела на часы. — Боюсь, что я уже опоздала.
Кэсс коснулась кончиками пальцев маминого памятника и повернулась, чтобы уйти. Отойдя подальше, она прибавила шаг.
* * *
Челси следила, как Кэсс грациозно шла к своей машине, высоко держа голову, свободно расправив плечи. Она прокрутила в памяти их разговор. Кэсс держалась очень хорошо, была так очаровательна, так вежлива. «Конечно, легко быть элегантной, родившись в богатой и привилегированной семье», — с горечью подумала Челси. Теперь мисс Кэссиди Инглиш снова заняла место принцессы Роджера Турмейна. Но этому надо положить конец. Мысль о том, чтобы предъявить свои права на отца, а вместе с этим и на все, что ему принадлежало, вдохновляла ее все эти дни. Челси улыбнулась. Она подняла розы. Зачем терять деньги? Эти цветы будут прекрасно смотреться в ее номере в гостинице.
* * *
Джек смотрел в огромное, от пола до потолка, окно своего кабинета. В ясные дни с такой высоты он мог видеть Тихий океан. Его мысли носились над смогом, над Голливудом там, внизу.
Стук в дверь прервал его размышления. Это была Шарон.
— Здесь женщина упала в обморок. Она хотела вас видеть. Что мне делать?
— Бога ради, она в порядке? Кто она такая? — Джек колебался между сочувствием и раздражением.
— Назвалась Челси Хаттон, — спокойно ответила Шарон.
Джек быстро вышел из кабинета, и, увидев на полу у стола секретарши лежащую Челси, наклонился над ней.
Она сразу открыла глаза.
— Вы в порядке? — спросила Шарон.
Челси выглядела смущенной. Попытавшись сесть, она произнесла:
— Я сегодня еще не ела. Со мной все хорошо. — Она махнула рукой, чтобы от нее отстали.
— Дайте ей воды, — сказал Джек. Потом он помог ей подняться.
Джек уставился на Челси:
— Что ты здесь делаешь?
Он никогда не мог предположить, что она придет сюда по своей воле. Как он был глуп. Он должен был это предусмотреть. Эта эффектная блондинка — больше чем простая актриска. Он не учел ее сообразительности, а ведь с самого начала было ясно, что Челси не легкомысленная женщина.
Теперь Челси была близко от него, разрез ее короткой юбочки разошелся, обнажая идеально загорелое точеное бедро. Тщательно наряженная, в полном макияже, с яркими длинными золотыми волосами, она, как обычно, напряженно глядела прямо в глаза. Челси всегда умела взглядом расположить к себе человека, она излучала почти животное притяжение.
Джек старался не реагировать.
— Так, вижу, что тебе уже лучше, — заключил он и, повернувшись, ушел в кабинет, чтобы сесть за письменный стол.
Челси последовала за ним и уселась на край стола, скрестив красивые длинные ноги. Пустив в ход свои чувственные пухлые губы и выразительные влекущие глаза, она начала его соблазнять.
— Как ты, Джек? — замурлыкала она. — Должна заметить, что ты выглядишь совершенно иначе за этим большим столом в таком роскошном кабинете. — Взгляд ее медленно бродил по комнате, пока не вернулся к нему. — Такой… деловой. Совсем не тот мужчина, которого я знаю. — Она взглянула на него из-под ресниц.
Джек считал, что надежно защищен от женских чар. Когда ему была нужна женщина, он ее имел, где угодно и когда угодно, и только на его условиях. Это кончалось непониманием и разбитыми сердцами. Многие женщины пытались его соблазнить, но все они были потом отвергнуты. Многие стали жертвами его невероятного обаяния. Его манеры, внешность, ум — все пускалось в ход. Козырной картой была его всесильность. Какие бы обстоятельства ни свели Кавелли с женщиной, он всегда был хозяином положения, и только он решал, гореть огню или погаснуть. Но раза два ему довелось встретиться с исключительными женщинами, которые заставили его дрогнуть.
Челси Хаттон точно вписывалась в определенный стандарт. В течение многих лет Кавелли встречался с такими женщинами. Единственное, на что они могли надеяться в достижении своих целей, была их внешность. Это были умные, решительные женщины, слабым местом которых неизменно оказывались жадность и тщеславие.
Позднее Кавелли узнал, что детство Челси было кошмаром, что избавление от него пришло в виде ее мужа, но после его смерти оказалось, что он не так богат, как хотел показать.
Потом она встретила Джека. Она разгадал ее, даже не зная ее подлинной истории. Не важно, кем она притворялась и что лгала ему, Джек видел ее насквозь. В ней было что-то необычное, и, когда она показала ему свои эпизоды в небольших малобюджетных фильмах, он понял, что камера была способна увидеть эту изюминку точно так же, как он.
Эта незаурядность нашла выражение в одном. Ее поведение в постели всегда было продумано, словно хореография, нацелено на удовлетворение фантазий режиссера, продюсера — любого, кто мог ей в чем-то помочь. И эта игра была не лишена богатого воображения и изобретательности, некое сочетание «Камасутры» и животной страсти. Ее пальцы были словно нежные лепестки розы, а губы завораживали как дурман. Мужчины — генеральные директора, руководители киностудий, продюсеры, директора, агенты по актерскому составу, давно охладевшие к своим женам, в объятьях Челси Хаттон находили утешение, понимание и наслаждение. Она заполняла вакуум и знала, как надо действовать. Ей не нужен был блокнот для записи компрометирующей информации. Челси помнила имена, номера телефонов, все их предпочтения и слабости.
Она умно меняла свои услуги на их помощь. Джек знал, что все это было частью ее плана. Исчезла милая, молоденькая девочка с больным сердцем из нищей семьи, ее место заняла женщина, которая хорошо знает, чего хочет. «Выжми из Голливуда и его обитателей все, что можешь» — был ее девиз, а движущей силой стала месть.
