— Хочешь присоединиться?
— С удовольствием, — сказал Джеймс, — успех Кэсс в «Десмонде» — отличный повод!
Джек склонил голову набок и ухмыльнулся.
— Это еще не конец. Еще десять дней съемок в Венеции, потом неделя работы с задним планом и, конечно, монтаж…
Он повернулся на своем месте во втором ряду и нажал кнопку на ручке кресла. Экран вмиг исчез.
— Но могу признать, я прямо-таки поражен игрой Челси, — сказал Джеймс. — Кэсс заслуживает похвалы.
— Не забывай, это я выбрал Челси, я разглядел ее талант.
Джеймс понимал, что Челси все докладывала Джеку о происходящем, но шпионы на съемочной площадке, так же как и в армии, правительстве, всегда были лишь марионетками. Что же нужно Джеку?
— Исходя из того, что я вижу, — сказал Джеймс, — Челси может даже получить награду Академии, но ее игра — это заслуга Кэсс. Знаешь, а ведь у нее классно получается не только общаться с актерами, но и решать другие немаловажные вопросы. Ты видел разработанный ею бюджет и расписание съемок?
Джек кивнул:
— Что касается меня, я просто поражен. У нее есть кое-что, чего не имеет половина мужчин этого города. Этот проект с самого начала был сомнительным. Почему Роджер вообще взялся за него, выше моего понимания.
Простое упоминание имени Роджера заставило Джека сменить тон. Его неприязнь была настолько сильна, что даже одно упоминание о Роджере раздражало Джека.
— С самого начала этот проект был рискованным. Я не верил, что это возможно осуществить, — почти извиняясь, сказал Джек.
Джеймс удивленно поднял брови:
— И теперь ты все еще думаешь, что был прав?
— Ну, давай назовем это моей готовностью к провалу. — Он помедлил. О пари, заключенном между Кэсс и Джеком, было хорошо известно в команде, это превратилось в шутку, которая была у всех на устах: — «Но только Кэсс может добиться здесь успеха».
Джек отрезал кончик сигары, чиркнул спичкой и прикурил сигару одной долгой, глубокой затяжкой. Джеймс сделал то же самое.
— Джек, а вообще возможно, чтобы ты признал, что был не прав? Ты боишься проиграть это пари?
Джек пустил колечко дыма.
— Ты же знаешь, как я люблю всякого рода споры, — лениво протянул он, но в следующий миг его настроение переменилось. Подавшись вперед всем корпусом, он положил локти на колени и скрестил пальцы.
— Расскажи мне еще о Кэсс. У нее ведь никого нет, так?
Скорее это был не вопрос, а утверждение. В голове Джеймса что-то предупреждающе щелкнуло.
— А почему ты этим интересуешься?
Черты Джека исказились от гнева. Джек терпеть не мог, когда на его вопросы отвечали вопросами. Он резко поднялся.
— Я предпочитаю знать как можно больше о своих подчиненных — это ведь понятно, правда? — ответил Джек. Джеймс почувствовал, как краска прилила к его лицу. Его разозлили попытки Джека залезть в личную жизнь Кэсс. В конце концов, это его совсем не касалось.
— Из моих источников стало ясно, что какое-то время у нее была интрижка с режиссером еще в Нью-Йорке. К тому же она настаивала на том, чтобы его взяли на работу. — Джек неосторожно выдал себя: Кэсс и Дурбан — это как раз та информация, которую он мог узнать от Челси.
Джеймс и ранее подозревал, что Рудольфо лишь использовал Кэсс, чтобы добиться с ее помощью того, чего не мог добиться самостоятельно. Но как Кэсс могла позволить ему такое? Лицо Джеймса не выдало ни одной его мысли.
— Не знаю, о чем ты говоришь, — сказал он, — может, твоему источнику, — он произнес это особо насмешливо, — стоит уделять больше внимания игре, а не личной жизни Кэсс?
* * *
С бокалом вина в руке Челси вышла на террасу и склонилась на перила. Солнце уже зашло, но, казалось, город все еще был охвачен его сиянием, и от открывшегося вида захватывало дух. Тысячами драгоценных камней рассыпались огоньки внизу. Голоса туристов со всех уголков света придавали звукам города особый шарм, оживляли его вымощенные булыжником улочки и темную воду каналов.
Перед Челси лежал город надежд и желаний. Романтика, как ярко-красное итальянское кьянти в ее бокале, наполняла вечерний воздух и смягчала старую боль в сердце. Часы на туалетном столике показывали семь. Белла, уютно устроившись в постели, смотрела телевизор.
Всего несколько часов назад Челси уволила няню, уже вторую, с тех пор как Джесси отбыла «по семейным обстоятельствам». Строгая шестидесятилетняя ирландка оказалась слишком критичной по отношению к Белле и Челси. Она была так похожа на ее мамочку. Челси же нужна была такая нянька, которая просто взяла бы на себя все решения, касающиеся Беллы. У Челси не было ни времени, ни желания участвовать в повседневной жизни девочки. По крайней мере до тех пор, пока она старалась сделать кино своей профессией. Кроме того, после сумасшедшего съемочного дня Челси часто хотелось куда-нибудь выбраться. У нее совсем не было времени изображать из себя идеальную мать. Казалось, это раздражало няню. Челси откровенно полагала, что, чем больше она занята на съемках, тем больше это облегчит работу няни. Однако эта жесткая ирландка имела достаточно наглости, чтобы критиковать поведение работодателя по отношению к своему ребенку, говоря, что Белла вырастет такой же избалованной, эгоистичной и пустой, как ее мать. Глупая старая карга! Челси предложила женщине собрать вещи и без лишних церемоний проводила ее к двери.
Теперь Челси опять придется искать няню. Утром она попросит консьержку привести кого-нибудь из другого агентства. До этих пор ни одна душа в «Десмонд» не знала, что ребенок был в Венеции, и она не в коем случае не могла позволить дочери ограничивать ее действия. Она знала, что ей не стоит оставлять девочку одну в номере, но говорила себе, что с ней ничего не может случиться за эти несколько часов.
Дни напролет с самого прибытия в Венецию Челси работала без передышки. Ей просто необходимо было снять эмоциональное напряжение, выпустить пар. Кроме того, у нее были кое-какие дела. Челси ушла с веранды и заглянула к Белле, которая мирно посапывала при включенном телевизоре. Затем актриса зашла в ванную и открыла пузырек. Сунув в рот пригоршню таблеток, запила их вином — вскоре она полетит. Она обожала эти состояния, восхищалась высотой, на которую таблетки возносили ее. Она скользнула в черный костюмчик от «Версаче», эта редкая вещица из шелка отлично обтягивала тело. Все еще не смыв макияж после съемок, она лишь слегка освежила губы помадой спокойного розового цвета и подвела карандашом ярко-голубые глаза. Закончив, она надела длинный парик цвета вороного крыла. Теперь все было готово. Издали ее легко можно было принять за другого человека. Неожиданно она почувствовала себя сильной и свободной. Еще один взгляд на свое отражение в зеркале, и она готова сыграть роль, которую репетировала всю жизнь.
Довольная своим внешним видом, она схватила ключ от номера и направилась вдоль коридора к местному телефону рядом с лифтом. Подняв трубку, Челси набрала номер консьержки:
