— Она украла мою жизнь. Теперь я хочу вернуть ее.
* * *
Было почти шесть часов, все на съемочной площадке валились с ног от усталости. Солнце садилось, и естественного освещения для съемки было уже недостаточно. И Челси, и Бенгино были измучены. Рядом, развалившись на стуле, спрятав лицо в ладонях, сидел Рудольфо. Только Кэсс все еще переполняли энергия и энтузиазм. Челси превосходно сыграла отвергнутую женщину, изобразив смесь ярости и отчаяния, — это были неподдельные слезы, неподдельный гнев.
Но Кэсс хотела большего. Когда она пыталась решить, что нужно воплотить в следующей сцене, на площадке, выйдя из толпы зевак, появился Джек. Мгновенно воцарилась мертвая тишина, все замерли. Кэсс понимала, что все знают, кто он такой, и почувствовала невольное раздражение. Это была ее постановка, ее площадка, ее актеры и съемочная группа. Как он посмел явиться сюда и все нарушить? Он хочет контролировать ее?
Джек направился к ней, и, чем ближе он подходил, тем сильнее она волновалась. Возможно, это был страх, Кэсс не могла бы сказать наверняка.
Он же, наоборот, выглядел спокойным, как никогда. Повседневная одежда, уверенные манеры… Кавелли появился очень эффектно. Выражение его лица говорило, что он чувствовал себя здесь хозяином.
Он был дьявольски красив, и Кэссиди, сама того не желая, не могла отвести взгляда от его лица. Он резко остановился в двух футах от нее и ухмыльнулся.
— Я поражен, — сказал он, снимая темные очки.
Кэсс чувствовала, что все женщины от семнадцати до семидесяти пяти разглядывали его. На площадке были мужчины гораздо красивее его — Бенгино, например, — но в Джеке было что-то необыкновенно притягательное. Мысленно Кэсс пыталась воздвигнуть стену между собой и магическим притяжением Кавелли.
Джек снова заговорил:
— Я никогда не встречал продюсера, так вникающего во все мелочи. — Он перевел взгляд на Рудольфо. — Я думал, это работа режиссера. — В его словах прозвучал сарказм.
Кэссиди стояла, и они с Джеком оказались почти одного роста.
— Мы… — Она быстро взглянула на Рудольфо, и снова перевела взгляд на Джека. — Мы тебя не ждали.
Джек наигранно улыбнулся им обоим:
— Не сомневаюсь.
Рудольфо, всегда чувствующий, когда надо ретироваться, быстро удалился, желая скрыться от пристального взгляда Джека.
— Потом продолжим, — пробормотал он, и Кэсс кивнула в ответ.
Через несколько мгновений Кэссиди заметила, что площадка опустела. Исчезла даже Челси. Кэссиди надеялась, что на этот раз Челси взяла с собой дочь и ей не придется волноваться еще и из-за этого.
— Признайся, Джек, ты здесь, чтобы меня проконтролировать? — Кэсс пыталась побороть нервную дрожь, сейчас она была в том неистовстве, которое было так свойственно ее отцу. Она наклонилась, чтобы собрать сложенные за стулом вещи — бежевый кожаный рюкзак, соломенную шляпу и солнечные очки.
Его смех был едва слышен, но она чувствовала на себе его пронзительный взгляд.
— Давай я тебе помогу. — Он взял ее рюкзак и повесил на плечо.
Первым ее порывом было возмутиться, но внезапно ей стало приятно, что кто-то сильный заботится о ней.
Они не спеша направились в отель, наслаждаясь весенним вечером и разговаривая о съемках. Чтобы пересечь лагуну и попасть на площадку, Джек нанял катер, но сейчас тот уже был на пути назад.
Из слов Джека Кэсс сделала вывод, что он прекрасно осведомлен о том, как продвигаются съемки, и уже видел отснятый материал. Все расходы проверялись бухгалтерским отделом, и он лично просматривал отчеты. В его памяти хранилась вся важная информация. И разумеется, он знал о статье в «Оджи». Но, когда они шли по улицам Венеции, Джек мало говорил об этом, в основном рассказывая о голливудских сплетнях и новостях. Обсуждая церемонию награждения Академии, он сказал:
— Мы будем там в следующем году. — Это было его единственное замечание, которое выдавало то, что он на самом деле думает о съемках «Опасных желаний».
«Неужели я ошибалась насчет него? Правда ли, что он обыкновенный живой человек?» — Кэссиди все еще была настороже. Отец предостерегал ее, что Кавелли хочет покончить с «Десмонд» и избавиться от семьи Турмейнов навсегда. Но отец говорил ей много такого, что не совсем соответствовало действительности, и, кроме того, в Джеке Кавелли было что-то, ускользающее от ее понимания.
Вместо того чтобы продолжать разговор о фильме, он расспрашивал, как ей нравится Венеция, рассказывал об этом древнем городе, о его богатой истории, мифах и легендах. Многое из того, что он говорил, Кэсс знала и раньше, но у нее было чувство, что она слушает монолог Гамлета в исполнении Лоуренса Оливье. Она была зачарована магическим обаянием Джека.
Только в холле ей удалось взять себя в руки. Вернувшись к своей роли серьезного продюсера, она поспешила распрощаться.
— Мне надо идти. Спасибо за прогулку. Все было прекрасно, — сказала она, не в силах сдержать улыбку.
Он молча смотрел на нее. Кэсс вдруг вспомнила его взгляд на вечеринке у Роджера. Тогда она провела с Джеком всего несколько минут, он смотрел в ее глаза, проникая прямо в душу, и она чувствовала себя раздетой. Как будто он мог видеть ее насквозь, мог узнать все ее секреты и страхи, всего лишь раз взглянув на нее долгим проницательным взглядом. Ей стало не по себе, она начала нервно рыться в рюкзаке в поисках ключа и без конца нажимать кнопку вызова лифта.
— Давай я тебе помогу. — Он потянулся к рюкзаку и откинул крышку, придерживая ее так, что стало видно все содержимое. — Намного легче искать, когда видишь все, что там лежит.
Кэсс нашла ключ. Она потянулась за рюкзаком и случайно задела его руку. По ее телу пробежал электрический разряд, то же самое она почувствовала, когда он держал ее в своих объятиях тогда на вечеринке.
Наконец лифт приехал, двери открылись, и Кэсс шагнула внутрь. Джек придержал дверь:
— Поужинай со мной.
— О, нет… Я не могу.
Он внезапно вошел в лифт, двери закрылись. Они ехали вверх, в пентхаус. Кэсс трясло, на лбу выступили капли пота. Она хотела что-то сказать, но он прижал палец к ее губам, и она замолчала. Джек нежно поцеловал Кэссиди в губы, и она почувствовала, как его поцелуй разжигает в ней страсть, которой она так противилась.
Его мягкие губы скользнули по ее шее, и он прошептал:
— Будь готова к восьми…
Собрав волю в кулак, она попыталась сдержать свои чувства и через мгновение справилась с порывом:
— Я… я не могу. Извини… но я устала. И мне еще надо подготовиться к съемкам в понедельник.
Он удивленно посмотрел на нее и усмехнулся:
— Ты уже подготовилась. Я в этом не сомневаюсь, потому что ты такая же, как я, — педантичная, честолюбивая.
Он наклонился к ней. Она почувствовала исходящий от него запах, и ей захотелось поцеловать Джека.
