«Возможно, у нее есть склонность к самоубийству, что не так уж плохо. Может, даже и к убийству, это было бы еще лучше. Что, если она убьет Роджера… а потом себя? Это может решить кое-какие проблемы», — размышлял Джонатан. — Если убрать Роджера, с Кэсс нетрудно будет справиться». Он опустился на колени рядом со спящей женщиной и быстро вытащил кипу бумаг, внимательно изучая каждую страницу в тусклом свете, льющемся из холла. Каждый листок был дополнением к его грязному плану. Определенно, он мог позволить себе выпить, а может, даже занюхать полоску того, что он нелегально провез с собой.
* * *
К полудню Джек и Кэссиди летели обратно в Венецию на самолете «Колоссал». Джек в кабине беседовал с пилотом о новой технологии, позволяющей управлять этим самолетом так же просто, как радиоуправляемой машинкой его маленького племянника. В роскошном салоне Кэсс отдыхала на кровати, которую стюард откинул нажатием кнопки. Она наслаждалась болью в теле, напоминающей о ночи любви. Они с Джеком отрывались друг от друга только для того, чтобы поговорить — обо всем: об их страсти к работе, потерянной любви, разрушенных мечтах и, наконец, о том волшебстве, что они дарили друг другу. Она на время заснула, а проснувшись, почувствовала успокаивающее присутствие Джека. Когда она открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее, на ее лице появилась улыбка.
Он взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал пальцы, потом наклонился, убрал прядь волос с ее лица и нежно взял за подбородок:
— Ну, я обещал тебе запоминающиеся выходные. И как?
Кэсс двумя руками накрыла его руку:
— Очень хорошо.
Она пересела на мягкое кожаное сиденье рядом с Джеком и нажала кнопку вызова. Когда пришел стюард, она попросила его снова превратить кровать в сиденье. Они входили в воздушное пространство Венеции, и к Кэсс возвращались мысли об «Опасных желаниях».
Джек тоже, видимо, думал об этом, он склонил голову набок, и на его лице появилась широкая ухмылка.
— Когда ты закончишь съемки?
Теперь она заговорила как продюсер:
— Если мы не выбьемся из графика, то сможем устроить финальный банкет в четверг.
Джек казался искренне удивленным:
— Правда? Я не думал, что вы так близки к завершению.
— Может, ты боишься, что я напомню тебе о нашем пари? Помнишь, ты утверждал, что я ни за что не уложусь в срок?
Усмешка Джека превратилась в улыбку.
— Или в бюджет. Эй, я всегда плачу, если проигрываю.
— Даже если ставка — это «Десмонд»? Мы говорим о том, чем ты живешь.
— Это только часть того, чем я живу, милая леди. — Его лицо стало лукавым. — Возможно, все, чем я живу, станет нашим.
Кэсс проигнорировала это замечание. Конечно, он ее дразнит. Одна только мысль о постоянных отношениях с этим чересчур энергичным человеком могла нарушить спокойствие, которое она только что обрела.
Почувствовав ее реакцию, он сменил тему:
— Какой банкет ты хочешь устроить?
Кэсс пожала плечами:
— Пока не знаю. Последние недели были такими сумасшедшими и утомительными, что я даже не думала об этом. Мне бы хотелось устроить что-нибудь веселое и безумное. Актеры и съемочная группа делали все от них зависящее. Вечеринка с размахом будет для них наградой за тяжелую работу… и прощанием с Венецией.
— Как насчет маскарада? — Джек сверкнул одной из своих замечательных улыбок.
Подумав о бюджете, она заколебалась:
— Это слишком расточительно, тебе не кажется?
— Ерунда. Сегодня первый день Карнавала в Венеции. Это как Марди Гра в Новом Орлеане или Карнавал в Рио, только более грандиозно. Больше связано с историей. Я думаю, это началось в одиннадцатом веке, потом, в восемнадцатом, Карнавал стал непопулярным, однако в 1979 году он возродился. Костюмы, парады, карнавальные шествия, игры, шары — все, что только можно вообразить, никаких запретов. Раньше это продолжалось два месяца, но теперь только десять или двенадцать дней. Мы попадем как раз в разгар праздника!
Кэсс восхищенно кивнула.
— Кэсс, все, кто делал этот фильм, смогут быть там на равных. Ни звезд, ни обслуживающего персонала, только коллектив людей, которые долго работали вместе.
Кэсс снова поразилась, как, несмотря на ошеломляющий успех, он мог в душе оставаться таким простым, настоящим. Было ли все это искренним? Неужели она нашла мужчину своей мечты?
— Звучит восхитительно, Джек, но как я смогу устроить бал-маскарад и закончить съемки одновременно?
Джек усмехнулся. Его слова не стали для Кэсс неожиданностью.
— Считай, что это уже сделано.
Зажегся сигнал «Пристегните ремни», и самолет начал посадку в аэропорту Венеции. Стюард забрал бокалы и журналы и исчез в хвостовом отсеке.
Джек наклонился вперед и снова взял Кэсс за руку.
— Я действительно имел в виду то, что сказал.
Зная Джека, Кэсс была готова ко всему, ну, или почти ко всему.
Из кармана он вытащил маленькую бархатную коробочку с логотипом «Бушрон».
— Узнаешь? — спросил он, открывая коробочку.
Кэсс сидела как парализованная. Там лежал тот совершенный бриллиант — сверкающий и изящный, как говорил Джек, достойный его невесты. Изумительный камень, теперь вставленный в платиновый перстень, был больше чем просто подарком. Джек предлагал ей свою любовь, свою жизнь, и ей хотелось взять все это и удержать навсегда. Но то рациональное, практичное, что было в Кэссиди Инглиш, удерживало ее. Вечер в Париже и волшебная ночь в Монте-Карло — эти воспоминания были незабываемы, но они не означали любви, это было бы нелогично. Она не могла объяснить, как такие здравомыслящие, независимые натуры могли столь быстро попасть в сети любви? Как могла она доверять собственным чувствам, не говоря уже о его словах?
— Пожалуйста. — Его голос был настойчивым.
— Джек… нет, нет, я не могу.
— Ты можешь.
— Нет, правда… я не могу.
Он взял кольцо с атласной подушечки и надел ей на палец.
— Его сделали для тебя.
Кэсс была удивлена. Она могла поклясться, что он нервничает.
— Пожалуйста. Скажи «да».
Она оторопело молчала.
— Ты действуешь слишком быстро. Я в растерянности, я не знаю, что сказать.
Все казалось таким естественным — влюбиться и отдаться чувству. Невольно она проскользнула за стальные ворота, охраняющие его любовь. И она знала, что он прошел через каменную стену, окружавшую ее сердце. Бессмысленно отрицать очевидное.
Но могли ли они сказать «навсегда»? Это ли он имел в виду? Хотела ли она этого?
— Скажи что-нибудь. — Джек держал ее руку, бриллиант вспыхивал желто-голубыми искрами любви в солнечном свете высоко в облаках над Венецией.
