— Ты лжешь, — процедила Кэссиди, вырывая руку. — Ты не только пытался отнять «Десмонд» у моего отца, ты еще придумал эту нелепую историю про то, что Челси — его дочь.
— Что? Я не… — Он был в недоумении, и Кэссиди это видела. Но она продолжала его обвинять:
— Ты лжешь.
— Кэссиди, — он хотел дотронуться до ее подбородка, но она отшатнулась, — я не понимаю, о чем ты говоришь.
Кэсс остановилась, но не поднимала на него глаз. Она была уверена, что он говорит правду, но не могла показать ему свои чувства. Она попыталась сменить тему:
— Может, это и правда, но все остальное…
Он быстро прервал ее:
— Все закончилось не так, как я предполагал. Ты была прямой дорожкой к Роджеру. Когда дело касается тебя, если ты еще не заметила, он беззащитен. Я знал, что смогу добраться до него через его дочь. Но когда я узнал тебя лучше, что-то произошло. Сначала я увидел, что ты настолько талантлива, что сможешь отлично выполнить эту тяжелую работу, а потом я влюбился в тебя. Мне больше не хотелось причинить боль Роджеру, не хотелось забрать его студию — потому что у меня была ты.
Кэссиди убедилась, что Джек смотрит ей в глаза, и спросила:
— А моей матери ты говорил то же самое?
Она не стала ждать ответа — у нее не было на это времени. Ноги сами понесли ее на площадку. Она никому не позволит мешать завершению съемок. Она сделала Рудольфо знак, что все в порядке, и вернулась туда, откуда убежала четверть часа назад. Осталась одна финальная сцена, и фильм будет завершен. «Десмонд» останется у нее, а Челси и Джек навсегда уйдут из ее жизни.
Кэссиди Инглиш, дочь легендарных Роджера и Ланы Турмейн, победит. Тогда она подумает о будущем.
— Извините, ребята, — крикнула она съемочной группе. — У меня просто мандраж… Вы отлично работаете! Давайте продолжим. Я не буду говорить о том, как я ценю то, что вы делаете, несмотря на непреодолимые препятствия и тяжелые условия. Большинство из вас знают, какие усилия некоторые прилагают, чтобы помешать съемкам «Опасных желаний». — И Кэссиди обвела взглядом Рудольфо, Челси, Джека и продолжила: — Кто-то больше, кто-то меньше. — Она дернула плечом. — Главное, что вы лучшая команда, с какой кому-нибудь приходилось работать. Я закончу свою благодарственную речь сегодня на вечеринке. А теперь давайте начнем с того места, где Кармело говорит Офелии, что он женился на Софии. Ну, поехали. Это последняя сцена. Покажите, на что вы способны.
Когда техники, актеры, помощники заняли свои места, ассистент режиссера крикнул:
— Тишина на площадке.
В один голос Кэсс и Рудольфо, стоящие рядом за главной камерой, крикнули:
— Мотор. Начали.
Работа продолжилась, как будто перерыва и не было. Вместо того чтобы сидеть на стуле за камерой, Кэсс летала по площадке вокруг камер, уговаривая, успокаивая, подбадривая актеров и съемочную группу, ни на секунду не выпуская из виду то, что происходит в кадре.
Сцена в церкви была уже подготовлена и освещена, поэтому съемки внутри часовни заняли не больше полутора часов: Офелия, которой служанки помогают с фатой и цветами, священник и прислужники у алтаря, отец Офелии, злобный дож, музыканты… крупный и общий план. В это время привезли тележку и лошадей и площадь подготовили для финальной сцены. Освещение и звук почти не надо было менять, потому что первая часть сцены снималась там же, у фонтана.
Игра Челси была безукоризненной. Кэсс полагала, что одного дубля сцены ее побега достаточно, но благоразумие требовало снять еще один.
В тот момент, когда Челси на тележке покинула площадь и исчезла из вида, Рудольфо крикнул:
— Снято!
Тишину на площадке взорвали бурные аплодисменты. Возгласы радости прокатились по старинной площади. В этот момент актеры, съемочная группа и весь город были заодно — они превратили в реальность прекрасную мечту Роджера Турмейна. Кэсс и Рудольфо восторженно обнялись, к ним подбежала Элли. Кэсс освободилась от объятий и повернулась к присутствующим.
— Спасибо всем, каждому из вас, от всего сердца; я благодарю вас и от имени моего отца. Увидимся сегодня на балу!
Ей надо было уйти с площадки, от людей, пока она не сорвалась. Она слишком много пережила за последнюю неделю. Из-за нескончаемого напряжения, нарастающего с того дня, когда она уехала из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, чтобы быть рядом с умирающим отцом, она совсем выдохлась. Ей нужна была разрядка. Но только не сейчас, не перед всеми. Чувства переполняли площадку, как будто начался еще один пожар. Они закончили! Она была уверена, что «Опасные желания» станут хитом так же, как исторические фильмы «Мерчант-Айвори», но сейчас даже это было не важно. В ее сознании остались только мысли о том, кем она была, когда попала сюда, и кем стала. Это был момент огромного эмоционального взрыва, великой радости и великой боли. Только после этого Кэссиди осознала, что она выиграла пари! «Десмонд» был в ее руках. С противоположного конца площади Джек поднял в знак одобрения большой палец и улыбнулся. Однако даже с такого расстояния Кэсс заметила, что улыбается он печально.
ГЛАВА 23
Спустя некоторое время после возвращения в отель Кэсс позвонил Рудольфо.
— Я попросил сделать грубый монтаж фильма — просто скомпоновать все, что у нас есть, — сказал он. — Может, забежишь ко мне до вечеринки и все вместе просмотрим?
Складывалось впечатление, что Рудольфо пытается вести себя так, как будто между ними ничего не изменилось, но для Кэсс это было совершенно невозможно.
— Может быть, позже — ответила она, надеясь, что голос не выдаст боль и злость, которые мучили ее. Она не могла забыть об его интрижке с Челси. Ах, как бы ей хотелось доверять старинному другу! Но сейчас об этом и речи не могло быть — особенно с тех пор, как она обнаружила, насколько извращенной была натура Челси, как сильно эта женщина хотела уничтожить ее отца. Интересно, а какую роль в своих планах отводила она Рудольфо?
— Ладно. Но, Кэсс, должен признать, кажется, что мы победили. Я уже почти вижу «Оскар» на полке в офисе Роджера.
Кэсс совсем не хотелось обсуждать фильм. Сейчас ей хотелось выкинуть из головы «Опасные желания» вместе с Джеком Кавелли, Челси Хаттон и даже Рудольфо. Единственное, о чем она еще была способна думать, так это о том, как бы ей побыстрее вылететь в Лос-Анджелес. Вечеринка должна была стать последним аккордом. Конечно, ей придется позаботиться о своей внешности, иначе все сплетники быстро разберутся, что к чему, и вскоре газетные заголовки вновь запестреют подробностями ее личной жизни.
— Я мог бы заехать за тобой сегодня вечером, — предложил Рудольфо.
— Нет, не надо. Не уверена, буду ли я готова. Мне надо перезвонить тут кое-кому, пока еще не слишком поздно, и потом чуть-чуть вздремнуть. Давай встретимся в Мадриде.
Помедлив немного, Рудольфо бросил:
