– Ну надо же! – ахнула Юлька, прикидывая про себя, сколько из тех сотрудников, кого ей приходилось увольнять, обладают необходимыми качествами, чтобы провернуть подобную операцию.
Вывод напрашивался неутешительный. Практически все могли. Возможно, Юлька была несколько склонна преувеличивать человеческие способности, но от ее безмятежности не осталось и следа. Ей показалось, что нужно прямо сейчас мчаться в офис. Но потом она вспомнила, что сезон еще только начинается, наплыва клиентов пока нет, так что с выручкой у них тоже пока что не густо. И заметно успокоилась.
– А дом этот, в который милиция приезжала, он нехороший, – донеслось до ее слуха.
Юлька очнулась от своих мыслей и внимательно посмотрела на полковника, не вполне понимая, что он имеет в виду.
– Мне еще отец рассказывал, что там никто долго не живет, – поймав заинтересованный Юлькин взгляд, продолжил Михаил Родионович. – Кто ни поселится, обязательно какая-нибудь беда с жильцом случается. Бабы-соседки болтают, что там будто бы дети из-за наследства кровь родителей пролили, дом и проклят. Лично я в эти байки не верю, но факты упрямая вещь. Против них, как говорится, не попрешь. С тем домом и в самом деле связана какая-то история с убийством стариков. Только я тогда еще совсем маленький был. Плохо помню. Но отец рассказывал, что дом в те времена крепкий был, да и вообще хороший большой дом. Дочь с сыном в город перебрались, а старики не хотели. Ну а дети настаивали, чтобы старики дом продали, а жить к ним перебрались. Не знаю, что уж они там дальше со стариками думали сделать, в дом престарелых сдать или что другое… А дом-то на них был записан. Вот дочь и смекнула, что зажились старики на свете. Братец ее эту идею тоже легко усвоил, и как-то ночью они родителей своих и порешили.
– Ужас какой! – поежилась Юлька и невольно подумала, как хорошо, что эту жуткую историю она узнала только сейчас.
Иначе она со страху бы вчера ночью точно померла.
– И то верно, – кивнул полковник. – Это же какими нелюдями нужно быть, чтобы на родных отца и мать руку поднять. Да и не пошли деньги, полученные за дом, преступникам на пользу. Кто-то что-то видел, в милиции рассказали, да братца с сестрицей и арестовали. Сколько уж им там на суде дали, я не помню. Но никто из соседей их больше никогда в жизни не видел. Может, их сокамерники пристукнули. Там ведь тоже беспредельщиков не больно жалуют. А уж мать у уголовников почти всегда единственная святыня.
– А с домом-то что было? – нетерпеливо перебила его Юлька, у которой было свое мнение насчет уголовников и их святынь.
– Так брат с сестрой сразу же после смерти стариков продали его каким-то людям, только у тех сразу жизнь не заладилось. Сначала дед умер, потом ребенок тяжело заболел, а когда и собака их любимая под машину угодила, вот ее я хорошо помню, красивая такая, ласковая, сеттер, они дом продали и слух распустили, что место это несчастливое. Ну а дальше хозяева в нем уже часто менялись. Но долго никто не задерживался. Потом пьяницы въехали, печь топить стали, да по пьяному делу и угорели. И с тех пор дом вовсе бесхозный стоит.
– Как? – изумилась Юлька, у которой в голове не укладывалось, как это солидный кусок земли, пусть и с подозрительной историей, но зато с садом, на самом берегу залива и всего в десяти минутах езды от города, может оказаться бесхозным.
– Сами видите, дом совсем развалился, – пояснил ей полковник. – Был бы хозяин, он бы что-то сделал. Или бы снес, а новый в другом месте поставил. Участок-то большой. А то еще священника вызвать, участок освятить. Или лозоходца. Или самое верное дело – кошку по земле пустить. Народные приметы всегда самыми точными бывают. Где кошка умываться бы начала, там и новый дом можно ставить. Но пока, сами видите, дом потихоньку разваливается… А теперь еще и убийство. Кого же убили?
Юлька ответила, но фамилия Кураев полковнику ничего не сказала.
– Не знаю такого, – покачал он крупной головой. – Никогда не слышал. А чем он занимается?
Узнав, что убитый был врачом, Михаил Родионович довольно кивнул.
– Ну, ясное дело, встречаться нам точно не приходилось. От болезней меня бог миловал. А что этот Кураев тут ночью делал?
Это Юлька и сама очень бы хотела узнать.
– А мы с вами сейчас вот что сделаем, мы немного прогуляемся да у старосты нашего все и выясним, – сказал полковник. – Если кто участок купил, у него в бумагах все записано должно быть.
– В самом деле? – изумилась Юлька, которая как раз в этот момент ломала голову над вопросом, откуда бы ей раздобыть документы на заброшенный дом и участок, чтобы узнать имя нового владельца.
– Поселок у нас старый, – кивнул полковник. – Порядки в правлении из года в год остаются прежними. И то сказать, потребуется иному старику справку какую-нибудь получить, он порой и знать не знает, куда ему обратиться. А у нас он всегда к председателю правления идет, а по-простому к старосте нашему Михаилу Ивановичу. Вот сейчас и мы с вами к нему сходим. Уверен, что он уже полностью в курсе случившегося. Он нам с вами все и растолкует.
Пешком полковник Юле позволил идти только в самых сухих и безопасных, на его взгляд, местах. А там, где грязь начинала подозрительно чавкать, просто подхватывал ее на руки. Проделывал он это с видимым удовольствием, хотя и отговаривался насущной необходимостью.
– Вы такая маленькая, что в этой грязи просто увязнете! Мне же вас потом еще и вытаскивать придется, – шутил он. – Вот сейчас с убийством вашего родственника разберемся, а потом мы с Михаилом Ивановичем и за этого шутника, что хорошую дорогу испортил, возьмемся. А вы ведь, Юленька, наверное, хотите и людей поспрашивать. Вдруг вашего родственника тут кто-то и раньше видел, так? Ведь не просто же ради удовольствия он ночью сюда к нам приехал. Значит, у него встреча с кем-то назначена была. Верно я рассуждаю?
Юлька кивнула в знак согласия.
– Вот и хорошо было бы выяснить, что это была за встреча и с кем, – продолжил полковник, толкая деревянную калитку, ведущую к чистенькому домику с образцово-показательным участком при нем.
Даже весной, когда вокруг была лишь непролазная грязь, на этом участке уже зеленел газон. Все старые листья и прочий мусор убраны. А вымощенные светлой плиткой дорожки старательно очищены от песка и глины. В огороде, мимо которого прошли Юля с полковником, все грядки были разбиты с такой точной симметрией, что оставалось только поражаться рачительности хозяина этого дома. Юля следом за своим провожатым только поднялась на высокое крыльцо, а дверь дома уже открывалась.
– Здравствуй, Михаил, – приветливо улыбнулся седой старик. – Проходи.
– Михаил Иванович, я не один, – совсем по-мальчишески смутился полковник, и это, как ни странно, очень понравилось Юле.
Ей вообще пока все нравилось в ее новом знакомом. И то, как чуточку покровительственно держался он с ней, предупреждая малейшее желание. И то, как обстоятельно и толково взялся решать ее проблемы. И при этом у него явно было полно своих дел. А полковник не казался человеком, способным позабыть обо всем на свете ради прекрасных женских глаз. И тем не менее он помчался с Юлей, хотя рабочие у него во дворе требовали за собой глаз да глаз, потому что, не выгрузив и половины бревен, уже умудрились сломать в двух местах забор полковника и помять густые заросли черноплодной рябины.
