Судоплатов замолчал, меняя записки в руках, вынимаемые из синей папки. Офицеры внимательно смотрели за его манипуляциями, Меркулов пытался совладать с эмоциями на своем лице, найти применение рукам. Хотелось уже что-то сделать ими, но даже сжать кулаки он не мог, не имел права – подчиненные ловили каждый его вздох, а раскрывать свои неудержимые мысли и выказывать нервные позывы выглядело слабостью, неприемлемой для советского силовика. Да еще и начальника!
– Есть еще другое «чудо-оружие», способное доставить нам проблемы?
– Простите, что? – Судоплатов посмотрел на первого заместителя наркома госбезопасности Кобулова, друга Берии, армянина по национальности, отличившегося в прошлые годы в кровавых репрессиях в силовых органах власти.
– Вы упомянули про «прочие махины «оружия возмездия» Гитлера. Какие? Есть сведения, что, кроме «Крысы», немцы приготовили нам еще плюшки?
– Нет. Такой информацией не располагаю, но не удивлюсь, что разработки немцев в области реактивного самолетостроения, сверхдальней артиллерии и психотропного оружия будут использованы уже этим летом на восточном направлении, а не только под Ленинградом, в Крыму и на Ла-Манше. Нам бы с «Крысой» разобраться! Для начала.
– Павел Анатольевич, почему все-таки вы считаете, что литерный крейсирует в рамках зоны, не выходя за пределы Восточной Пруссии? Может быть, именно сейчас он дымит паровозом мимо вокзала Гродно? – поинтересовался начальник воздушной разведки Особого отдела НКГБ Сухарин. Долговязый, в пенсне, как у Берии, мужчина сорока лет. С ним однажды казус вышел, когда в бухгалтерии перепутали то ли росписи, то ли печатные фамилии в ведомости по зарплате. Его и почти его однофамильца, майора Сухарика, сидящего сейчас в приемной в качестве секретаря Меркулова. Сухарик и Сухарин. Не часто такое бывало, особенно в силовых органах. Хотя вот же за столом находился и начспецотдела шифровальщиков Мехрис, фамилия которого на одну букву отличается от одного из предшественников Меркулова на посту силового ведомства – Мехлиса, судьба которого оказалась роковой.
– Насчет проезда поезда мимо Гродно, Вячеслав Викторович, это, конечно, шутка. ЦШПД уже бы сообщил об этом. Да и мой агент под Сувалками, что возле самой госграницы СССР и недалеко от плацдарма немцев, просигналил бы нам о передвижении литерного. Он озадачен распоряжением относительно маршрутизации спецсостава.
– Вот как? – Сухарин сделал удивленное лицо, приспустил пенсне, внимательно разглядывая докладчика. – Почему же тогда вы, сетуя на отсутствие агентурных сил и загруженность агента «Мазура», не задействуете этого наблюдателя под Сувалками?
– Я не могу использовать последнего живого маршагента там, где, как в прорве, исчезли все остальные! Он у меня последний. Надежный. Тем более сектор его наблюдения находится достаточно далеко от маршрутизации литерного.
– Так все же вы знаете точное местонахождение «Крысы»?
– Товарищ нарком госбезопасности, – Судоплатов отвернулся от Сухарина и взглянул на Меркулова, – разрешите не отвечать на этот вопрос? Я пока не располагаю точными сведениями относительно координат литерного, но даже если бы и знал их, теперь сообщил только вам и в кодированном виде.
– Это еще что за причуды?! – проворчал Новиков.
– Вы забываетесь, комгосбез 3-го ранга?! Или вы не доверяете своим коллегам, допуск которых по данной операции разрешен и безупречен? – негодующе уставился на докладчика Сухарин, ставший в эту минуту похожим на журавля.
– Павел Анатольевич, не обижайте своих коллег и товарищей, – отозвался Меркулов, жестом ладони показывая всем загомонившим офицерам успокоиться, – ваши доводы?
– У нас в департаменте завелась «крыса»!
Снова раздались шушуканье, недовольные возгласы, Новиков и Сухарин вообще стали жестикулировать и скрежетать зубами, будто тень недоверия падала на них. Меркулов откинулся на спинку кресла, прищурился, глядя на Судоплатова. В эту минуту он не негодовал, не злился, получив в лицо виртуальную оплеуху от подчиненного. Еще бы! Враг внутри НКГБ?! Агент Абвера или РХСА в стенах госбезопасности страны? Это не плевок, не грязь, это хуже… Смертельный приговор тому, кто даже мог заговорить об этом. Это показатель плохой работы всей конторы, огромный минус руководству и утечка секретной информации из самого сильного и закрытого органа власти страны. Нарком задумался над тем, пытаться ли распекать Судоплатова сейчас, перед всеми, или переговорить с ним дома, на балконе, где они частенько курили и любовались городскими прелестями Москвы. Он догадывался, что комгосбез, по видимости, не может сказать здесь всего при наличии такого количества должностных лиц. «А может, действительно, среди моих орлов затесался один говнюк, который гадит, как та крыса вдоль плинтуса?! Ведь не зря же провалились все группы 4-го Управления! И перехваченная радиограмма некоего агента «Йода» поведала о том, что в Москве, скорее всего в стенах НКГБ, робит «крот». Шифровка ушла на запад, всю ее прочитать не удалось, но смысл тот, что авиации подсунута деза. Насчет чего, кого? На фронте или в тылу?»
– Товарищи офицеры! Прошу сохранять спокойствие! – Меркулов встал, одернул китель, тяжело ступая, обогнул стол с сидящими офицерами и подошел к Судоплатову. – Павел Анатольевич, это сказано вами громко и открыто, а за такие слова нужно отвечать советскому офицеру-чекисту. Жду от вас подробной докладной… э-э… к утру. Со всеми подробностями и объяснениями. И впредь не смейте сообщать такие сведения без предварительного оповещения меня и согласия… тоже моего. Я понятно излагаю?
– Так точно, товарищ…
– … Все. Если больше ни у кого нет вопросов касаемо «Крысы», то совещание прошу считать законченным. И напоминаю для особо болтливых – по поводу «кротов» и «крыс»… чтоб никаких дискуссий и трескотни там, за дверями! Всем ясно?
Народ дружно встал, громыхая и скрипя стульями, вытянулся по стойке «смирно». Меркулов вернулся на место, сел, взглянул на своего зама:
– Богдан Захарыч, распорядись издать приказ за моей подписью для всех Управлений комиссариата о строжайшей дисциплине, четком режиме рабочего времени и повышении бдительности. Основание? Основанием пусть будет первый уровень безопасности в ведомстве в связи с активизацией агентуры противника перед планированием важной стратегической операции на фронте. Особенно это касается контрразведки. Да и вообще всех.
Меркулов посмотрел на Селивановского, представителя недавно образованного ГУКР «СМЕРШ». Покивал головой, дескать, вот так, а что вы хотели.
– Слушаюсь! – Кобулов что-то черканул карандашом в своем блокноте, преданно уставился на наркома. – Что-то еще, Всеволод Николаевич?
– Нет. Все свободны. Последний на выходе пусть кликнет мне майора Сухарика. Разойтись.
Офицеры торопливо похватали свои папки и удалились из кабинета. Меркулов закурил, унимая легкую дрожь в подбородке и пальцах. И косо посмотрел на вошедшего адъютанта-секретаря.
– Алексей, через полчаса мне машину. С Абакумовым встреча. И принеси мне дело Судоплатова, запроси в спецархиве. Хочу еще раз почитать о нем…
