– Вот опять. Отключите обаяние. По крайней мере сбавьте обороты, капитан.
Сэсил, весело залаяв, вскочил к нему на постель, но де Гриффон, перехватив ее неодобрительный взгляд, столкнул песика на пол.
– Придется отправить его обратно. Он один из нашей части меня навещает. По словам Ватсона, заходил Меткалф, но доктор его отослал. Вы не видели лейтенанта? Нет, он, верно, вербует сестричек для треклятых танцев. Послушайте, я не заигрываю с мисс Пиппери. Просто… после чисто мужской компании это перемена. Там все футбол, курево и… простите меня, еще одна тема только для мужчин. – Он скривил уголки губ вниз, устыдившись невольной грубости. – Вы меня понимаете.
– Думаю, что понимаю.
– Назовем это «шалостями». Я не разделяю их подхода к женщинам, миссис Грегсон.
– Надеюсь, что так.
– И подхода моей семьи тоже. При мне тот разгон бастующих, что случился в прошлом веке, не повторится. Ужасное было дело.
– Что сталось с зачинщицами? Отец рассказывал мне о двух женщинах, с которых все началось.
– Бесс и Энн Трулав. И мой отец о них рассказывал. После забастовки они пропали. Бесс посоветовала женщинам вернуться к работе. Ходили слухи, что ее подкупили.
– А это правда?
Он покачал головой.
– Отец уверял, что нет. Ни пенни. Ей, по его словам, так сердце подсказало. А потом обе пропали. Ничего зловещего. Но после выступления Бесс женщины затаили обиду. Кое-кто поверил слухам о подкупе. Я слышал, что сестры уехали в Лондон, а оттуда за границу. – На секунду глаза капитана обратились внутрь, к воспоминаниям четвертьвековой давности, к событиям, случившимся до его рождения. – Ну вот, – ровным голосом проговорил он, опомнившись. – Как вы думаете, что рассчитывает узнать майор Ватсон?
– Думаю, майор Ватсон несколько запутался.
– Это как же?
Миссис Грегсон поджала губы. Де Гриффон сомневался, было ли в этом движении неодобрение, но доля язвительности – безусловно.
– Майор Ватсон сам не поймет, он сыщик или рыцарь в блистающих доспехах.
– Не вполне уловил вашу мысль.
– Он отправился спасать добродетель сестры Дженнингс. А ведь… – Она фыркнула.
– Что?
– Ничего. Надо идти, пока сестра не застала меня с вами.
Однако что-то было. В ее сердце проскочила искра. Забавно. «Просто смехотворно», – подумала она. Но на миг она в самом деле приревновала Дженнигс к своему белому рыцарю.
41
Уоллес Макрай, краснолицый и бровастый мужчина лет сорока с небольшим, с пшеничными волосами и светлыми глазами, восседал за столом, сцепив пальцы, и внимательно слушал Ватсона. Тот, расхаживая перед американцем, объяснял, что привело его от фермы Суффолк в гарвардскую часть.
– Так вот, – заключил Ватсон, – не найдя его здесь…
– Да, мы довольно давно не видели Каспара Майлса, – глубоким баритоном подтвердил Макрай.
– Мне необходимо выяснить, что именно заставило его покинуть этот госпиталь и гарвардских добровольцев.
Макрай играл пресс-папье, изображающим Нотр-Дам. Темноватый кабинет врача располагался на третьем этаже бывшей лечебницы для душевнобольных. Прежних пациентов перевели, отправили на безопасный юг. Теперь госпиталь специализировался на лечении переломов. Аппарат Х-лучей в нем установила сама мадам Кюри.
– Я понимаю ваше положение, но не уверен, что могу рассказать вам… на кону наша репутация.
Ватсон плевать хотел на репутацию:
– На кону жизни!
– Не скажу, чтобы я одобрял поступок Майлса…
Ватсон в ужасе остановился перед американцем.
– Надеюсь!
– С другой стороны, он настоящий мужчина…
– Там, откуда я родом, это не оправдание.
– Возможно. Сам я из Чикаго, майор Ватсон. Не самое изысканное место в божьем мире. Мой город для всего мира – свинобойня. И гордится этим. Я тоже. Мой отец сделал состояние на мясной торговле. Хватило, чтобы послать меня в Гарвард. Дед мой, обратите внимание, был из Данди. Из шотландцев, заложивших Чикаго. Оба они считали, что иной раз простейшие инстинкты мужчины берут верх. Что это естественное оправдание…
– А та сестра? Какого она мнения о «естественном оправдании»?
– Возможно, согласится с этим.
– Не верю, – фыркнул Ватсон. – Девушку изнасиловали…
– Чуть не изнасиловали, – поправил Макрай.
Ватсон порадовался, что с ним нет миссис Грегсон. Иначе взрыв негодования пошатнул бы земную ось.
– Значит, серьезное покушение.
– Собственно, два серьезных покушения.
Ватсон не поверил своим ушам:
– Майлс – насильник-рецидивист?
Густые черные брови Макрая совсем сошлись над переносицей. Нос сморщился, словно от дурного запаха.
– Майлс? Он не насильник.
Ватсон воздел руки:
– Что же он такое?
– Он – сложный человек.
– Это заметно.
– Он из тех, кому с виду все дано. Внешность, богатство, хорошие манеры. Чувство юмора. Семья со связями. Но в основании здания есть трещина. Он бывает удивительно туп, особенно в отношении женщин. Подход у него, прямо скажем, прямолинейный. Вы понимаете мою мысль?
Ватсон вспомнил, как Майлс пытался выяснить его планы в отношении сестры Дженнингс.
– Понимаю.
– У нас была сестра, очень хорошая, по имени Амелина Уилкс. Из коннентикутских Уилксов. Очень милая. Хорошенькая. Все знали, что Каспар на нее заглядывается. Ну вот, устроили танцы. Двое парней решили пошутить, заставить Майлса приревновать. Сперва танцевали с ней, потом увели. Со стыдом признаюсь, доктор, что выпито было немало. Те двое не в меру расхрабрились. Скажу откровенно, они сами пытались навязать себя сестре Уилкс. Она воспротивилась. Один из них… – Макрай повел плечами. – Один из них дал ей пощечину, чтобы унялась. Второй порвал на ней одежду. И в этот момент вошел Каспар Майлс.
Ватсон вдруг заподозрил, что был ужасно несправедлив к молодому врачу.
– И?..
– И, как я уже сказал, я не могу одобрить его поступка, но и не могу им не восхищаться. Он вмешался. Один сбежал, но прежде Майлс успел сломать ему нос. Второй вздумал решить дело на кулаках. Майлс не похож на боксера. Да гарвардский атлетический комитет и не признает бокс официальным видом спорта. Но вам, может быть, известно, что Тэдди Рузвельт в студенчестве боксировал? Нет? Так вот, Майлс тоже занимался боксом, и не без успеха. Он врезал тому парню. И еще врезал. И еще. Пока всех троих, включая девушку, не забрызгало кровью. Тут подоспел я.
