На станции работали двое саперов, им составляли компанию шоферы грузовиков, готовых загрузить носилки, когда те прибудут. Большей частью водители спали в кабинах, примостив головы на баранки. Двое, пользуясь тем, что снайперские пули сюда не долетали, беззаботно курили.
– Вот… – Миссис Грегсон дала ему нарукавную повязку. – Наденьте.
Ватсон натянул белую ленту с красным крестом на рукав пальто.
– Это быстрее слов объяснит, кто вы такой. Вам обязательно нужно туда?
– Попробуйте меня удержать!
Он чуть не ахнул, когда женщина шагнула вперед и крепко обняла его. Возмутилось сломанное ребро, но майор не дрогнул.
– Знаете, я бы могла. Задержать вас. Если бы захотела. Мы уже лишились Элис…
Она задрожала всем телом, и он сжал руками ее плечи, обтянутые скрипучей данхилловской кожей. Она горячо дышала ему в шею. И плакала.
– Падре мне сказал, что Элис знала. Про развод. Мне… трудно принять, что она умерла с ненавистью ко мне.
– Нет. – Ватсон с нарочитой медлительностью разнял объятия. И напомнил себе, что надо перехватить необдуманную записку мисс Элис. Миссис Грегсон ее увидеть не должна. – Это не так. После первого потрясения, когда она узнала…
– Я ей лгала.
– Вынужденная ложь. Мне самому несколько раз приходилось так лгать. Она не сердилась на вас, умирая, миссис Грегсон. Не надо так думать. Мы с ней поговорили, она поняла, даю вам слово. А теперь мне надо ехать, пока де Гриффон не уговорил майора Тайлера его выпустить. И пока вы не сломали мне еще одно ребро.
– Извините! – Миссис Грегсон громко всхлипнула. – Пора мне снова стать взрослой.
Сняв перчатку, она утерла слезы и улыбнулась самой храброй улыбкой. Пар от дыхания застывал в холодном воздухе. Ватсон чувствовал на себе взгляды саперов. Они видели расставание любовников. Смешно сказать, но эта мысль его ободрила. Склонившись, он поцеловал ее в лоб самым чистым поцелуем, на какой был способен.
– Я завтра вернусь.
Где-то на юге, в той стороне, где располагался штаб Черчилля, застрекотал пулемет. Одинокой искрой фейерверка взлетела по дуге осветительная ракета. Несколько отрывочных выстрелов – и снова темнота и тишина.
Великая тьма лежала впереди, скрывая три огромные армии – людей, съехавшихся со всего земного шара, чтобы убивать и калечить друг друга. Тоскливым предупреждением прозвучал гудок локомотива – Ватсон не сумел определить, с какой стороны фронта он донесся. Да и неважно – одинокий испуганный вскрик подходил любой из армий. Он был осязаемым выражением отчаяния. И, словно отвечая голосу войны, запел соловей – соперничая с грохотом орудий, напоминая каждому, кто его слышал, что мир природы еще жив и сопротивляется усилиям человека окончательно стереть его с лица земли.
– Берегите себя, майор.
– Если что, я оставил несколько писем…
Она закрыла ему рот пальцем. Каким теплым он показался его озябшим губам!
– Тсс… они дождутся вашего возвращения.
Когда она отняла палец, в губах остались звенящие мурашки.
– Они у меня в комнате на умывальнике. Всего два.
– Кому одно – догадываюсь.
– Догадаться нетрудно, – признал Ватсон. Холмсу будет интересно узнать, что он почти сумел раскрыть дело.
– Порвете, когда вернетесь. Сами ему расскажете. А второе?
– Вам.
– Мне? Зачем…
– Тсс, теперь ваша очередь помалкивать. Мне нужны кое-какие услуги, миссис Грегсон. Просить о них я могу только вас.
Миссис Грегсон беззвучно пошевелила губами. Что за услуги? И это все? Она разрывалась между разочарованием – такое будничное объяснение! – и радостью, что под ним может скрываться что-то большее, пусть даже немногое. В конечном счете, она просто растрогалась. Коснулась ладонью его щеки. Он не отстранился.
– Тогда окажите мне ответную услугу?
– Какую же?
– Назовите меня Джорджиной.
Он хотел ответить, но палец опять закрыл ему рот.
– При следующей встрече, майор. А теперь идите.
Она проводила его взглядом до будки, где сидели саперы. Майор показал нарукавную повязку и махнул рукой на восток, в сторону фронта. После короткого спора сапер пожал плечами и взялся за работу. Они пристегнули носилки к свисающей с каната подвеске в виде перевернутой «Г» и отступили, давая ему взобраться. Ватсон залезал неуклюже, хотя она заметила, как он старается держаться прямо. Один из саперов повернул рубильник, мотор взвизгнул, и канат дернулся, преодолел инерцию и пошел, унося лежащего Ватсона навстречу бою.
Когда одинокий ездок со скрипом и лязгом скрылся в темноте, миссис Грегсон вздрогнула. Как говорится: будто кто-то наступил на ее могилу. Оседлав мотоцикл, она завела мотор резким ударом ноги, тщетно пытаясь отогнать недоброе предчувствие.
69
В первой попавшейся им воронке стояла зеленая гнилая вода. Пузыри газа были виды даже в слабом лунном свете – что-то там разлагалось в глубине. Человек или животное – неизвестно. Крыса, большая и толстая, как мяч для регби, шмыгала по краю зловонной лужи.
– Дальше, – спокойно приказал де Гриффон.
Рядовой Фаррер тоскливо оглянулся на витки проволоки у своих окопов.
– Ну-ну, Фаррер, – утешил его капитан, – думайте об отпуске, который полагается за языка.
– Да, сэр. – Голос, доносившийся от вычерненого лица, был слабым и безрадостным.
Уговор, на котором они недавно сошлись, здесь, на ничьей земле, представлялся уже не таким соблазнительным. В любую секунду небо могло вспыхнуть разоблачительным светом, а пулемет – плюнуть в них очередью. Ощущение беззащитности сжимало сфинктеры и расслабляло мочевые пузыри. Фаррер боялся, что его вырвет.
– Ну! – Де Гриффон пригрозил ему револьвером. – Идем!
Они проползли по ледяной жиже до следующей ямы и скатились в нее. Тогда-то у Тагмана и случился первый припадок.
– Гос… – вскрикнул было он, но рука де Гриффона зажала ему рот.
– Ради бога, парень, – прошипел де Гриффон. – Хочешь, чтобы нас всех перебили?
Но Тагман уже бился, вскинув сведенные когтями руки. Судорога, как видно, была мучительной. Круглые от страха глаза в сочетании с вымазанным ваксой лицом придавали ему сходство с мюзик-холльным менестрелем.
– Что за хрень с ним творится?
Моултон, которому только-только исполнилось восемнадцать, от испуга едва шептал. Тагман застонал, задергал ногами, словно вращал педали велосипеда. Де Гриффон придержал его за лодыжки.
