– Мама!
– И малявку с собой забирай, – рявкнул папа.
– Конечно, – сказала мама.
Папа скрестил руки на груди.
– Отлично! Проваливайте обе, чтобы духу вашего здесь не было!
– Только сначала мы похороним бедного Деньрожденья, – сказала мама.
– Что еще выдумала? Я не позволю перекапывать газон!
Мама, не обращая на него внимания, принесла из сарая садовую лопату и еще одну, поменьше, – для меня.
– Будем копать здесь. Красавица, иди надень джинсы и переобуйся заодно.
Я ушла переодеваться, все еще всхлипывая, а когда вернулась, увидела, что папа тоже копает, пыхтя и ругаясь. Мама копала изо всех сил, хотя лопата выскальзывала у нее из рук. Мама сняла свои туфли на каблуках, но босой ногой не надавишь на лопату, и она едва ковыряла землю. Я осторожно забрала у нее лопату и стала копать как следует.
Мама выпрямилась. Посмотрела на мертвого Деньрожденья.
– Я сейчас! – И она убежала в дом.
Я не хотела оставаться вдвоем с папой. Он был красный и весь в поту.
– Все ты виновата! – сказал он. – Канючила без конца – кролика тебе подавай! Вот будет тебе наука.
Я молча продолжала копать.
Вернулась мама. В руках она держала наволочку от подушки. С этой наволочкой мама подступилась к Деньрожденью.
– Давай я, – сказал папа.
– Нет, я, – сказала мама.
Когда она коснулась Деньрожденья и испачкала руки в крови, ее вырвало. Но потом она все-таки обернула его наволочкой и подошла к нам.
– Попрощайся с ним, Красавица.
– Прощай, милый мой Деньрожденья, – сказала я, дотронувшись до наволочки.
Я чувствовала сквозь ткань застывшее, неподвижное тельце. Мама позволила мне самой уложить его в ямку, и мы начали засыпать Деньрожденья землей.
– Черт возьми, давайте я! – заорал папа. – Нужно ровно утрамбовать, чтобы потом аккуратно закрыть дерном.
– Хорошо, Джерри, – сказала мама.
Она за руку увела меня в дом.
– Красавица, собирай чемодан. Три или четыре комплекта одежды, немножко самых любимых вещей, все, что нужно для умывания, пижаму… Как будто мы едем в отпуск.
– Так мы правда уходим? – спросила я.
– Да, – ответила мама. – Или ты хочешь остаться?
– Нет! Я с тобой!
– Тогда давай быстрее!
Я отложила новое серое платье, еще одни джинсы, джинсовую юбку, три футболки и теплый джемпер. Еще взяла подаренный набор фломастеров, альбом, папку с рисунками про Сэма и Лили, новый диск с «Крольчатником» и «Маленькую принцессу». Я хватала вещи одну за другой и пихала их в чемодан, а гигантский розовый кролик глупо улыбался в углу.
– Готова, маленькая? – спросила мама.
У нее вещи тоже уже были уложены. Она отнесла оба чемодана в свою машину.
– Мам, поедем скорее, пока папа не вернулся!
– Нет, – сказала мама. – Надо попрощаться как следует.
Мы стояли в прихожей и дрожали. Наконец папа пришел из сада с ботинками в руках.
– Что это вы тут затаились? Обувь снимите, не то весь ковер перепачкаете.
– Джерри, мы уезжаем. Я тебе потом позвоню, конечно. Ты же, наверное, захочешь видеться с Красавицей.
– Что? Всерьез, что ли, собралась? – изумился папа. – Из-за того, что я выпустил несчастного кролика?
– Из-за всякого разного, – сказала мама.
– Слушай, мне это уже надоело! Имей в виду – если сейчас уйдешь, обратно дороги не будет, понятно? И ты очень сильно ошибаешься, если рассчитываешь, что я тебе выделю отдельный «Счастливый дом». Я на тебя в суд подам за то, что сбежала из семьи! Ни пенни от меня не получишь! Да все равно у меня денег не останется, если делу о взятке дадут ход. Может, еще и в тюрьму загремлю.
– Меня это не волнует, – сказала мама. – Не беспокойся, я лучше буду жить в хлеву, чем в твоем «Счастливом доме». Прощай.
– Прощай, папа, – прошептала я.
Мы вышли за порог. Папа ошарашенно смотрел нам вслед.
Глава 13
Мама завела мотор, и мы отправились в путь.
Я спросила:
– Мам, а куда мы едем?
Она сначала не ответила. Я подумала – не хочет отвлекаться от дороги, но тут мама неуверенно засмеялась.
– Я не знаю!
– Ой, – сказала я.
Мы ехали дальше. Я задумалась, кусая губы.
– Может, к бабушке, к твоей маме?
– Нет, – сказала мама. – Нельзя, если она все с тем же человеком. Я из-за него в шестнадцать лет ушла из дома. А мама, по-моему, не особенно огорчилась. Она не встретит меня с распростертыми объятиями.
– А, ну тогда не надо, – быстро сказала я, потому что мама уже чуть не плакала.
Другая моя бабушка умерла, и больше никаких родственников не было.
А друзей? Я сразу подумала о своей лучшей подруге Роне.
– Поедем к Маршаллам!
– Кто это?
– Семья Роны.
– Ах, Красавица, мы с ними и незнакомы почти. Я даже не знаю, как маму Роны зовут. Мы всего один раз в жизни виделись и двух слов друг другу не сказали. Нельзя вот так взять и явиться к ним ни с того ни с сего.
– Я знаю Рону, – упрямо сказала я. – А ее родители очень добрые и ко мне хорошо относятся. Ты им тоже наверняка понравишься.
– Нет, – сказала мама. – Пойми, мы не можем у них поселиться. Это же не один раз переночевать. Это насовсем. Если мы, конечно, захотим, чтобы так было. – Мама еще больше сбавила скорость. – Можно вернуться.
Тут и я чуть не заплакала. Очень страшно принимать решения. Обычно папа нам говорил, что надо делать. Вернуться? Если мы встанем на колени и тысячу раз попросим прощения, папа нас примет обратно. Протянет навстречу руки. Только я вдруг вспомнила, как он этими руками швырнул на пол печенье, которое мама с такой любовью испекла. Представила, как эти руки открыли кроличью клетку и вытолкнули Деньрожденья в сад.
Я сказала:
– Мы не вернемся! Только вперед!
– Правильно! – сказала мама, сжав мою ладонь. – Две девчонки путешествуют по свету!
– Мы умчимся в закат, – подхватила я. – Будем ехать и ехать, а потом…
Я замолчала. Мы обе молчали. Я вдохнула поглубже.
– Наверное, можно и в машине спать.
– Ах, Красавица, солнышко ты мое! Нет, в машине мы спать не будем. Тебе нужна крыша над головой. Продам еще драгоценности. Надо только пережить сегодняшнюю ночь и воскресенье. Но ты не бойся, я что-нибудь придумаю.
