– Софи, ты вся дрожишь, – прошептала она. – Милая, успокойся.
– Сейчас, – пробормотала я, – сейчас пройдет.
Но тут же согнулась в спазме. Лилия только успела подставить ведро, как меня вывернуло желчью. Я взяла платок, вытерла губы.
– Негодяй! – прошипела она в сторону. – Ублюдок…
– Перестань, – устало прошептала я, откидываясь на стену, – это должно было случиться. Он ни перед чем не остановится, чтобы наказать меня.
– Но его последняя детская злая выходка… – Лилия сжала руки в кулаки. – У меня нет слов!
В коридоре послышались голоса. Роберт?… Мы замерли в страхе и перестали дышать.
– Вы не видели герцогини Мелвилль? – прозвучало прямо перед нашей дверью.
Я напряглась, прижав ладонь ко рту.
– Нет, мистер Вайтер, – наверное, это голос лакея, – здесь никто не проходил.
– Понятно, спасибо, – произнес Роберт, – значит, мы с ней разминулись. Послышались удаляющиеся шаги.
– Выведи меня отсюда, – прошептала я хрипло. – Я сейчас в таком виде, что встретиться с кем-нибудь для меня смерти подобно. Ты знаешь, где здесь выход для слуг?
– Да, – ответила Лилия, – подожди здесь, я дам распоряжение насчет кареты. И найду плащ.
Я чувствовала себя развалиной. Словно по мне проехал поезд. Болело все тело. Огнем горело горло. Рези и спазмы в животе периодически скручивали внутренности. Я боялась громко кашлять, чтобы не привлечь внимание слуг, поэтому только хрипела обессиленно, согнувшись почти пополам.
Прошло минут десять, показавшихся мне вечностью, и в коморку скользнула Лилия. Через руку у нее был перекинут темный тяжелый плащ.
– Это не мой, – уставилась я на него.
– Конечно, не твой! – шикнула Лилия. – Твой яркий и заметный. А этот, как видишь, черный и большой. Я нашла его на вешалке. В самый раз. Потом пришлю слуг, чтобы вернули и забрали твой.
Лилия укутала меня, низко опустила капюшон и выглянула в коридор.
– Никого, – прошептала, – пойдем. Быстро!
Побег удался. Мы вышли через кухню и подсобные помещения. Я почти ничего не запомнила, все усилия были направлены на то, чтобы правильно переставлять ноги и не рухнуть еще раз. Помню только холод, который забирался внутрь, когда оказались на улице. Помню карету, громыхающую по мостовой, и ласковый шепот Лилии: «Все будет хорошо, Софи. Все будет хорошо».
* * *
Нет, ничего хорошего не будет. Помолвка Роберта стала тем самым могильным камнем для моей любви, последним гвоздем, забитым в крышку гроба. Это конец. Я была полностью уничтожена и раздавлена. Мечты, планы, идеи, надежды – в топку. Пора признаться: с Робертом у меня нет будущего и никогда не было. Размышлять, кто в этом виноват – он, я или горькая судьба – смысла нет. Смысл – идти вперед, не оглядываясь, не цепляясь за прошлое. Смысл – жить дальше. Смысл – убраться прочь! «Бежать!» – вспыхнуло молнией в мозгу. Эта сумасшедшая идея начала преследовать меня почти сразу после того знаменательного бала.
Бежать! Из Лондона, из Англии. От друзей и родных. От знакомых, от Лили, от мамы, от Адели. Я не хочу никого видеть. Не хочу жалости и расспросов. А они обязательно последуют, если я останусь здесь или поеду в Италию. Я не вынесу этого. Я должна справиться сама. Должна попытаться склеить себя по кусочкам. Где-то далеко, забившись в нору, в логово, на краю света. Чтобы никто не нашел, не узнал, не догнал. И когда я приду в себя, когда вновь стану обворожительной, спокойной, улыбчивой Софи, которую все знают и любят, а не жалкой развалиной с открытой, кровоточащей раной в сердце, тогда я опять смогу вернуться к друзьям и близким, опять смогу улыбаться и наслаждаться жизнью.
Наивная! Думала, что одна любовная встреча перевернет его мир так, как перевернула мой?! Думала, что то чудо, которое расцвело тогда между нами, вылечит его раненое сердце? Избавит от ненависти, которую он холил и лелеял десять лет? Пусть он меня целовал и ласкал словно возлюбленную, но ненависть оказалась сильнее. Я не собираюсь плакать из-за человека, который выбрал путь злобы. Прочь, грустные мысли! Прочь, разрывающая душу на части тоска!
Лилия не отходила от меня ни на шаг. Первую ночь даже спала рядом, в моей спальне, боясь оставить одну. Мы лежали на широкой кровати, как частенько делали когда-то в школе Солентон и разговаривали. Она рассказала, как узнала про тот чуланчик. Оказывается, до разлада с Бертоном, будучи молодоженами, они весьма часто и увлеченно занимались любовью. И надо же было один раз такому случиться, что им припекло именно на балу у леди Кимберли…
– Бертон затащил меня в ту конуру и мы, как и были, в одежде, стоя… – Лилия хрипло рассмеялась. Я представила эту картину и тоже улыбнулась. А подруга грустно добавила: – Это было замечательно.
– Лили, – я повернулась к ней. В свете одинокого ночника подружка выглядела словно привидение. Темные волосы обрамляли бледное маленькое личико, мой, отданный ей, кружевной пеньюар раскинулся на кровати белоснежной грудой, погребая под собой изящную фигурку, – я слышала, Бертон в последнее время остепенился…
Лилия напряженно молчала. Я осторожно подбирала слова.
– Сейчас он баллотируется в парламент, и ты знаешь, ему просто необходима чистая незапятнанная репутация…
– А я здесь при чем? – резко спросила подруга.
– Если ты не обратила внимания, то у него уже давно никого нет, и он ходит вокруг тебя кругами, как побитый пес.
– Софи, – скептически произнесла Лилия, – горбатого, как говорится… А если он проиграет на выборах? Репутация уже ни к чему? И опять все по новой?
– Лили, – я тронула ее за рукав, – всегда есть надежда. Вы были действительно чудесной парой. У вас прекрасный ребенок. Я не знаю, кто виноват и что пошло не так, но кто-то из вас должен попытаться все исправить.
Она словно сбросила оцепенение и хрипло расхохоталась в тишине спальни.
– Все может быть, Софи. Лет через десять-пятнадцать, когда постареем, мы опять начнем ценить общество друг друга. Но не сейчас.
– Вы так подходили друг другу, – улыбнулась я грустно.
– Мы слишком похожи, чтобы из нас получилась крепкая хорошая семья. Упрямые, неуступчивые, взбалмошные. Но ты права. Возможно, я дам ему последний шанс, – и ее голос внезапно зазвучал лукаво. – Любовью он занимается лучше всех.
Я вздохнула. Лили, Лили… Трудно будет склеить разбитую жизнь, семью, отношения. Почти невозможно. Столько всего произошло.
– Ты можешь не бояться оставлять меня одну, – произнесла я через некоторое время, – я не настолько глупа, чтобы что-то с собой сделать. Наверное, давно нужно было бросить эту детскую мечту о Роберте и заняться собственной жизнью всерьез.
– Софи, мне так жаль… – прошептала подружка.
– Не переживай. Я выдержу. Я пережила наше с ним расставание тогда, двенадцать лет назад, переживу и сейчас. Тогда было хуже, мне было всего восемнадцать.
