Играл свою роль и Рэндалл Марч. Он снова сидел за столом в кабинете, выслушивал рапорты и задавал вопросы. Докладывали оба сержанта – первым был Смит.
– Мы закончили обыск в комнате капитана Пилгрима, где не нашли ничего существенного. Потом пошли на чердак, откуда, собственно, мы собирались начать, но капитан Пилгрим попросил нас начать с его комнаты, и мы уважили его просьбу, тем более что он инвалид войны.
– Сколько времени вы пробыли в чердачном помещении до того, как произошло падение Роббинса? – спросил Марч.
– Минут десять? – не вполне уверенно ответил сержант, посмотрев на Фрэнка Эббота.
Фрэнк кивнул.
– Да, что-то около того, – сказал он.
Смит продолжил:
– Мы извлекли из комода ящики. Нижний ящик был набит старыми газетами и вырезками, и, вероятно, поэтому мы не услышали, как нас заперли в комнате.
– Вас заперли?! – не удержавшись, воскликнул Марч.
– Именно так, сэр. Мы оба уверены, что ключ торчал в замочной скважине изнутри, когда мы входили в комнату. Должно быть, он подошел, бесшумно приоткрыл дверь, увидел, что мы нашли, и извлек из замочной скважины ключ. Потом вставил его в скважину снаружи, запер нас и вышел в соседнюю комнату, откуда и выбросился. Он понял, что его игра проиграна, но у него хватило выдержки извлечь ключ и запереть нас.
– Думаю, он увидел вот это и понял, что игра окончена, – присущим ему отчужденным голосом произнес Фрэнк Эббот. – Сомневаюсь, что он заранее планировал самоубийство, иначе не стал бы приближаться к нам. Он очень боялся – настолько, что не выдержал и заглянул в свою комнату, и то, что увидел, показало ему, что все кончено. Не думаю, что он планировал нас запирать, это был мгновенный импульс. Он решил выиграть время, чтобы мы не успели ему помешать, потому что когда он это увидел, то понял, что ареста ему не миновать.
– Что же он увидел? – отрывисто и резко спросил Марч.
Фрэнк Эббот развязал углы носового платка и аккуратно положил льняной прямоугольник на стол. На носовом платке лежал коричневый кожаный мужской бумажник с золотой табличкой, на которой были выгравированы буквы Г.К.
Марч прочел буквы вслух:
– Г.К.
– Генри Клейтон, – подсказал Фрэнк. – Это пропавший бумажник.
– Бумажник пропал?
– Да. Об этом Роджер сказал мисс Сильвер. Старый мистер Пилгрим подарил Генри Клейтону пятьдесят фунтов на свадьбу – пятьдесят фунтов наличными, – и Генри вытащил из кармана бумажник и положил туда деньги – в коричневый кожаный бумажник с его инициалами. Роджер в это время находился в комнате, так же как и Роббинс.
– Где вы его нашли?
На этот вопрос ответил Смит:
– За ящиками в комоде. Знаете, в добротных старинных комодах ящики по длине достают до задней стенки комода, упираются в нее, и этот комод тоже в свое время был таким, но его заднюю стенку проели древоточцы, и бумажник завалился между задней стенкой и ящиком. Бумажник был зажат между ящиком и сгнившей задней стенкой комода.
Марч посмотрел на лежавший на льняном платке бумажник.
– Спрашивается, зачем Роббинс его хранил?
Он поднял голову и уловил насмешливый взгляд голубых глаз Фрэнка Эббота. Марч и сам не понял почему, но почувствовал себя как-то неуютно.
Смит с готовностью подсказал ответ:
– Таковы все преступники. Они почему-то хранят такие вещи. Вот взять, например, этого Роббинса. Когда убили мистера Клейтона? Три года назад, не так ли? Роббинс каждый день бывает на кухне, где в плите почти круглые сутки ревет пламя. Ему ничего не стоило швырнуть бумажник в огонь, когда жены не было на кухне. Но он – глупец – хранит бумажник, как реликвию, – сует его в ящик в кучу старых, никому не нужных газет. Скорее всего он ни разу его оттуда не доставал и даже не знал, что бумажник ищут. Но когда он увидел бумажник в наших руках, то сразу понял, что все для него кончено – он проиграл. Если в семье найдется человек, который под присягой подтвердит, что бумажник принадлежал мистеру Клейтону – а вероятно, все, кто остался в живых, смогут это сделать, – то для Роббинса это означало бы неминуемую виселицу.
– Полагаю, что кошелек пуст? – спросил Марч.
Ответил Фрэнк Эббот:
– Кажется, да. Но лучше снять с него отпечатки пальцев, прежде чем открывать.
Марч одобрительно кивнул, а потом отрывисто спросил:
– Если в комоде завелся древоточец, то там, за ящиками, было, наверное, полно пыли?
– Вам бы стоило посмотреть на наши руки, сэр! – сказал Смит. – Там была не только древесная пыль. Мы вымазались в паутине и еще бог знает в какой-то дряни. Это вообще недостаток всех больших домов. Обычно весной такие комоды основательно чистят – вытаскивают ящики и все добросовестно протирают. Этот комод не чистили много лет.
– Тогда почему бумажник чистый?
– Наверное, он лежал там совсем недолго. Я бы сказал, что очень недолго. Ящик был устлан старыми газетами, а поверх них лежали рубашки, и Роббинс открывал ящик всякий раз, когда ему надо было поменять рубашку. Бумажник был засунут в самый конец ящика. Наверное, когда жена Роббинса заложила туда партию выстиранных рубашек, бумажник провалился за изъеденную стенку ящика.
– На нем была пыль?
Марч посмотрел на Эббота, и тот отрицательно покачал головой:
– Бумажник был абсолютно чистый.
– Значит, он пролежал там недолго.
– Да.
Марч неторопливо связал углы платка.
– Ясно. Все остальное после того, как Реддинг разберется с отпечатками пальцев. Смит, скажите ему, чтобы он сразу занялся бумажником… Да, еще одно. Сколько времени прошло между криком и падением и моментом, когда вы смогли выбраться из комнаты?
– Трудно сказать точно, – ответил Смит. – Две, ну, от силы три минуты. По-моему, не больше, как вы думаете, Эббот?
Фрэнк кивнул:
– Мы находились в дальнем конце комнаты, спиной к двери, приблизительно на равном расстоянии от нее и от окна.
– Но бумажник мог увидеть всякий, кто заглянул бы в комнату?
– О да. Для чердачного помещения это большая комната, и просматривается она насквозь. Мы оба стояли на коленях. Я положил бумажник на расстеленный платок, а Смит, сунув голову в комод, обшаривал его углы. Услышав крик, мы вскочили, но путь к окну преграждали ящики. Смит ободрал себе ногу и сбросил один из ящиков вниз. Мы подбежали к окну и открыли его. Из окна второго этажа высунулась Джуди Элиот, а над телом уже склонился Пелл. Мы поговорили с ним, и только после этого выяснилось, что нас заперли снаружи. Я взял бумажник и завязал платок, а Смит в это время вышиб дверь. На все это ушло не больше трех минут.
– Да, наверное, так. Вы не можете точно указать время, когда вас могли запереть?
