Она ответила кротким, усталым голосом:
– Перемен не ожидаешь, но они приходят.
Лэм кивнул:
– Это возвращает нас к началу разговора. Я хочу знать, кто предложил эту конкретную перемену. Миссис Леттер или вы?
– Миссис Леттер. Я этого ожидала.
– Понятно. Но мистер Леттер считал, что перемены хотели вы. Кто ему это сказал? Миссис Леттер?
– Да.
– Вы не разубеждали его?
Мисс Мерсер покачала головой.
– Расстраивался он из-за вашего ухода, просил вас остаться? Вы позволили ему думать, что хотите уйти. Почему?
Она очень кротко ответила:
– Так было лучше всего. Я не могла оставаться, раз миссис Леттер хотела, чтобы я ушла. Я не хотела, чтобы из-за меня возникали осложнения.
– Понятно, вы не хотели быть причиной ссоры. Вот в чем дело. Они часто ссорились?
– Нет-нет.
– Но вы думали, что могут поссориться из-за вас?
– Я не хотела создавать никаких осложнений.
Лэм подался вперед.
– Мисс Мерсер, вы знаете, что произошло ночью в понедельник – Глэдис Марш разнесла это по всему дому. Знаете, что миссис Леттер вошла в комнату мистера Энтони, и муж застал ее там. Я бы хотел узнать, когда вы об этом услышали и кто вам это сказал.
Костяшки на ее сцепленных руках побелели. Минни тоже подалась вперед.
– Мне сказал мистер Леттер. Я услышала, как ходят люди, и выглянула из своей комнаты. Увидела, что он возвращается. Подумала, что что-то случилось. Он повернулся и увидел меня. Сказал мне, что произошло.
– Как он выглядел?
– Потрясенным… – Голос ее оборвался. Через несколько секунд Минни заговорила снова: – Я довела Джимми до его комнаты, потом спустилась, приготовила чаю. Принесла ему и заставила выпить. – Она посмотрела прямо на старшего инспектора. – Он не был в гневе… был просто… убит горем.
– Долго вы пробыли у него?
– Не очень. Я надеялась, что он уснет.
– Так, переходим ко вторнику. У вас был разговор с ним во вторник?
– Его не было дома весь день.
– Но вечером он пришел домой. Разговаривали вы тогда с ним – часов в семь вечера, когда он зашел к вам и попросил чего-нибудь снотворного?
Глаза ее расширились. Через несколько секунд Минни ответила:
– Я дала ему аспирина – две таблетки. Он никак не мог заснуть.
– Да, мы это знаем. Он зашел к вам около семи, так ведь? Будьте добры, расскажите, что произошло между вами.
В ее расширенных глазах появилось выражение памятной душевной боли. Мисс Мерсер постаралась говорить громче, но голос все равно звучал очень тихо:
– Джимми вошел – его не было весь день. Он был очень… расстроен. Попросил чего-нибудь снотворного.
– Так.
– У меня есть – то есть была – в комнате небольшая аптечка… Инспектор забрал ее…
– Да, мы знаем.
– Если требуется какое-то лекарство, все приходят ко мне. Вот почему пришел мистер Леттер. Я дала ему две таблетки аспирина.
– Но ведь это не все, что там происходило, так ведь? – Лэм оглянулся на Фрэнка. – Можешь зачитать показания миссис Марш по своей стенограмме?
– Да, сэр.
Минни Мерсер сделала легкий, дрожащий вдох.
Фрэнк Эббот начал читать ничего не выражающим голосом. Минни слушала, потому что была вынуждена. Закрыть уши она не могла. Она узнавала, что все, сказанное ею и Джимми, подслушала Глэдис Марш. Она не могла ни выключить сознание, ни выгородить Джимми. Это походило на раздевание донага. Комната заполнялась легкой, трепетной дымкой. Голос сержанта Эббота доносился словно бы издалека. Наконец он утих.
Старший инспектор спросил:
– Это верное сообщение о том, что произошло между вами и мистером Леттером?
– Думаю, что да…
Услышав эти слова, Минни поняла, что произнесла их.
– По существу это верно? Он подошел к аптечке, достал пузырек с таблетками морфия, и вы сказали: «Нет-нет – это морфий! Нельзя его принимать – это опасно»?
– Да.
– А он ответил: «Мне бы лишь заснуть, а там хоть совсем не просыпаться»?
– Да.
– Так, мисс Мерсер, что вы сделали с этим пузырьком?
– Поставила обратно в аптечку.
– Был он на своем обычном месте, когда мистер Леттер вынул его?
– Он отвернулся от аптечки с пузырьком в руке.
– Миссис Марш говорит, вы сказали что-то о том, что пузырек был не на своем месте.
Мисс Мерсер невыразительно посмотрела на него.
– Не помню, что говорила. Наверно, подумала, что Джимми взял пузырек с передней части полки. Он не должен был там стоять.
– Откуда у вас морфий?
– От моего отца – он был врачом. Перебравшись сюда, я взяла с собой аптечку. В ней имелся пузырек с таблетками морфия.
– Знали вы, что морфий концентрированный и таблетки могут быть опасными?
– Да.
– Вы хранили их в незапертой аптечке, где они были доступны кому угодно?
– Нет, аптечку я запирала.
– Она была не заперта, когда к ней подошел мистер Леттер?
– Да. Я доставала оттуда кольдкрем для миссис Стрит.
– Но, как правило, вы держали аптечку на запоре?
– Да.
– Где вы хранили ключ?
– На связке.
– А где держали связку?
– В коробке для носовых платков, в ящике туалетного столика.
Лэм хмыкнул:
– И, наверно, все в доме знали, где вы ее держите.
Минни негромко сказала твердым голосом:
– Никто в доме не полез бы в мой ящик и не взял бы мои ключи.
– Ну, это еще неизвестно. И вы не знаете, где стоял пузырек с морфием, когда его нашел мистер Леттер. Но, думаю, знаете, где ему положено было находиться.
– Да. В глубине полки есть картонная коробка. Пузырек должен был находиться в ней.
– Уверены?
– Да, совершенно уверена.
– Вы поставили его туда, когда возвращали в шкафчик?
– На этот раз – нет.
– Объясните, почему.
Минни заколебалась, но не мучительно, скорее в неуверенности.
– Думаю… хотела побыстрее дать что-нибудь мистеру Леттеру. Подумала, что осмотрю пузырек после его ухода. Я оставила его на передней части полки.
– Почему вы хотели его осмотреть?
