Мисс Сильвер испытующе посмотрела на Фрэнка:
– Роббинс проспал шесть часов. Откуда же он мог знать, возвратился Генри домой или нет?
– Он знал это, потому что прежде чем садиться ждать, он накинул цепочку на входную дверь.
– Зачем он это сделал?
Фрэнк рассмеялся.
– Знаете, он очень неохотно ответил на этот вопрос, когда я его ему задал. Мне кажется, он просто был уверен, что невзначай заснет, и очень не хотел, чтобы Генри застал его спящим. Поэтому он и накинул цепочку. С цепочкой в дверь войти невозможно, сами понимаете. Так что Генри домой не возвращался.
Мисс Сильвер кашлянула.
– Он мог вернуться в тот момент, когда Роббинс разговаривал с женой, разве нет?
Фрэнк удивленно посмотрел на мисс Сильвер:
– Наверное, да. Но зачем Генри стал бы это делать? Он позвонил Лесли по своей доброй воле, он сам захотел прийти к ней и поговорить. К тому же он только что покинул дом. Зачем ему было через минуту возвращаться назад? Если же он вернулся, то когда он снова ушел? На дверь была изнутри накинута цепочка, значит, уйти через входную дверь он не мог. В доме есть еще задняя дверь и, кроме того, выход через конюшню. Я расспросил Роббинса относительно этих дверей – обе были заперты, а ключи оставались в замочных скважинах. Окна первого этажа снабжены старинными ставнями, запертыми металлическими запорами. Роббинс клянется, что все окна были закрыты и заперты, когда он утром обходил усадьбу. Генри, конечно, мог выпрыгнуть из окна второго этажа. Но ради бога, объясните мне, зачем ему было это делать, рискуя сломать ногу, если он мог спуститься на первый этаж и выйти через кухонную дверь? Но и в этом случае я не вижу никаких преимуществ в таких действиях. Усадьба огорожена стеной высотой десять футов, а все ворота заперты изнутри. Я на двенадцать лет моложе Генри, на дюйм выше и на тридцать фунтов легче, но и мне было бы очень затруднительно вскарабкаться на такую стену. Кроме того, он вполне мог пройти мимо Роббинса, не разбудив его, если бы хотел уйти, – и ушел бы через парадную дверь. Но в этом случае цепочка не была бы накинута. Нет, эта версия не проходит – он не возвращался в дом. Выход из стеклянной галереи остался незапертым после того, как Генри вышел из дома, и ключ торчал в замочной скважине изнутри.
Мисс Сильвер несколько минут молча вязала. Потом спросила:
– Как вы думаете, Фрэнк, что с ним произошло?
– Ну, я же говорил вам, что он был перекати-поле. Думаю, он пошел к Лесли, но по дороге что-то стукнуло ему в голову. Вы же помните, что они перед этим поссорились. Если бы они помирились, то Генри был бы сейчас жив, здоров и на месте. Может быть, он решил, что шансов на примирение нет. Может, подумал, что продает себя за чечевичную похлебку. Может, решил все порвать и бежать – и сделал это, рванув, так сказать, к свободе. Допустим, что он сделал это без всякого первоначального плана – просто проголосовал и уехал на первой остановившейся машине – ночь была светлая.
– Да? – тоном доброго следователя произнесла мисс Сильвер. – И что же было дальше?
– Дальше он мог выдать себя за другого, сочинить подходящую легенду и получить новые документы. Я занимался сотней таких историй. Думаю, что именно это и произошло. Для меня несомненно одно – на поезде он не уехал. Рядом с усадьбой находятся две железнодорожные станции, до которых можно добраться пешком, – Бершот и Ледлингтон. В Бершоте его бы опознали, а в любом другом месте сразу бы заподозрили, как заподозрили бы любого человека, который ночью расхаживает по улицам без шляпы и пальто.
– И потом его уже никто ни разу не видел?
– Нет, с тех пор его никто не видел и ничего о нем не слышал.
Глава 9
Некоторое время в гостиной было тихо. Однако эта пауза не показалась собеседникам долгой. Первым нарушил молчание Фрэнк Эббот:
– Пуд соли мы с вами еще не съели, но я вижу, что если не подбросить в камин угля, то огонь, пожалуй, погаснет. Вы позволите?
– Конечно, конечно, – любезно позволила мисс Сильвер.
Она смотрела, как он ловко раздул огонь и бросил в камин несколько совков угля. Старший инспектор уголовной полиции Лэмб говаривал, что, если бы Фрэнк не был годен ни на что остальное, его надо было оставить в штате, потому что никто, кроме него, не умеет так хорошо топить камин. Для Фрэнка разведение огня было способом отвлечься и освежить голову.
Когда пламя в камине стало устойчивым и надежным, мисс Сильвер снова заговорила:
– У меня есть еще несколько вопросов, и, если вы не против, я сделаю несколько записей.
Она отложила вязанье, встала с кресла, подошла к столу и раскрыла свою зеленую тетрадь. Фрэнк Эббот тоже встал и, подойдя к столу, устроился у противоположного его края.
– Итак, чем могу быть полезен? – спросил он.
– Вы можете сказать, кто находился в доме в то время, когда исчез мистер Клейтон?
Фрэнк начал перечислять, загибая пальцы:
– Мистер Пилгрим, мисс Колумба, мисс Джанетта, Роджер…
Мисс Сильвер остановила его своим характерным кашлем.
– Раньше вы его не упоминали.
– Да? Знаете, он как раз находился в недельном отпуске и был поэтому дома. Он снова загнул четвертый палец на левой руке – «Роджер», а затем продолжил: – Джером, Лона Дэй, сам Генри… и прислуга.
Записав имена, мисс Сильвер подняла голову.
– Кто именно из прислуги был в доме?
– В то время? Сейчас скажу… Мистер и миссис Роббинс, две деревенские девушки – Айви Раш и Мэгги Пелл. Вот, пожалуй, и все. Правда, Мэгги и Айви – прислуга приходящая, и их можно исключить из списка.
Мисс Сильвер записала и это.
– Кто был в доме, когда погиб мистер Пилгрим?
– Те же, кроме Роджера. Его как раз в то время взяли в плен на Среднем Востоке.
– Кто находится в доме сейчас?
Выгнув бровь, Фрэнк подумал: «Роджер должен был ей об этом сказать. Зачем она спрашивает об этом у меня?» Вслух он сказал другое:
– Те же плюс Роджер и минус две девушки, которых мобилизовали. Вместо Мэгги в доме сейчас работает ее младшая сестра. Их дедушка, старый садовник Пелл, давно работает у Пилгримов, кажется, с 1901 года.
– Другую девушку сменила Джуди Элиот?
Подняв голову, когда задавала этот вопрос, мисс Сильвер уловила перемену в выражении лица Фрэнка. Эта перемена была настолько мимолетной, что другой человек мог бы ее и не заметить. Но мисс Сильвер ее заметила и поэтому заметила и перемену в интонации, хотя ей было трудно определить, в чем состояла эта разница.
– Ах да, – сказал Фрэнк. – Она – моя хорошая знакомая, но я не имею никакого отношения к ее переезду туда. Наоборот, я всячески ее отговаривал. Она взяла с собой еще и ребенка – дочь своей сестры. Мне очень не нравится, что они там, очень не нравится. Поэтому я очень рад, что вы согласились туда поехать.
