Погреб был поистине громаден. От центрального холла вправо и влево отходили коридоры, потолки которых покоились на мощных столбах. До появления электричества здесь, вероятно, царил леденящий душу мрак. Даже теперь оставались темные уголки, погруженные во тьму проходы. Воздух был застоявшимся и теплым, поразительно сухим. Многие помещения были забиты старой мебелью, сундуками и ящиками.
– Здесь находятся все вещи Джерома и моего второго племянника.
– Мистера Клейтона?
Мисс Колумба ответила не сразу:
– Да. – А затем без паузы продолжила: – Конечно же, здесь и вещи третьего моего племянника – Джека. Это родной брат Роджера. У нас нет о нем никаких сведений с тех пор, как он попал в плен в Сингапуре. – Ответ и его тональность говорили о том, что мисс Колумба не желает говорить о Генри Клейтоне.
Дойдя до конца погреба, они повернули назад. В тишине, застоявшейся духоте, тепле и сухости было что-то удручающее. Когда они останавливались и молчали, в погребе воцарялась абсолютная, непроницаемая тишина. Обычно в домах все время раздаются какие-то едва слышные звуки, которые, сплетаясь друг с другом, создают фон для возникновения наших мыслей и действий, но под землей этот фон исчезает – остаемся только мы наедине с подступающей тишиной.
Обе леди испытали невероятное облегчение, поднявшись по лестнице и оказавшись в подслеповатом, но дневном свете кухонной пристройки. Мисс Колумба выключила свет и заперла дверь.
Экскурсию по дому они закончили в большой и холодной гостиной, вся мебель в которой была покрыта чехлами. Шесть высоких длинных окон были обрамлены парчовыми занавесками. Окна выходили на вымощенные дорожки сада. Этот зал, когда был натоплен и заполнен людьми, производил, вероятно, совсем иное впечатление. Но сейчас он казался таким же призрачным, как и подвал. Призраки, сновавшие по комнате в своих лучших вечерних платьях и костюмах, тревожили и волновали не больше, чем меланхоличные старые акварели. На одной из стен висели четыре овальных акварельных портрета, будившие именно такие чувства. Мисс Сильвер сразу узнала мало изменившийся профиль мисс Джанетты. Остановившись перед портретами, мисс Сильвер принялась восхищенно их рассматривать.
– Как они очаровательны – на самом деле очаровательны. Это ваша сестра и вы, да? А кто эти двое? У вас, насколько я могу судить, было две замужние сестры.
– Да, – ответила мисс Колумба.
Но мисс Сильвер не удовлетворилась этим ответом.
– Одна – миссис Клейтон? И вторая?..
– Это мои сестры Мэри и Генриетта. Генриетта вышла замуж за нашего дальнего родственника. Джером – ее сын.
– Очень красивые портреты, сплошное очарование, а какая тонкая работа!
Четыре юные девушки в белых муслиновых платьях, голубых и розовых лентах безмятежно смотрели со стены на комнату. Даже в таком наряде мисс Колумба выглядела несколько чопорной и угрюмой. Однако Мэри, ставшая впоследствии миссис Клейтон, цвела, словно роза. Может быть, это впечатление создавали розовые ленты, а может быть, то удовольствие, какое эти ленты доставляли Мэри. Темные глаза и розовые губки счастливо улыбались.
Оставался кабинет – не слишком большое помещение, уставленное книжными полками и хранящее неизбывный запах древесного угля, табака и сухого тлена. Книги в роскошных старинных переплетах находились здесь в почетной отставке – Теккерей, Диккенс, Чарльз Рид, Оливер Уэнделл Холмс, Сертис и – это удивило мисс Сильвер – полное собрание сочинений миссис Генри Вуд. Все эти почтенные авторы, удобно расположившиеся на полках, судя по всему, впали в летаргический сон поколение, а то и два назад.
Глава 12
Какое это было удовольствие – вернуться в утреннюю комнату, находившуюся через холл от столовой и похожую на нее по стилю. Обставленная по вкусу мисс Джанетты комната нравилась мисс Сильвер светом и удобством. Правда, одно окно выходило на стену, но кустарников здесь было меньше, и стена не казалась такой темной, два же других окна выходили на юго-восток и пропускали в комнату много солнца. В розовом горшке китайского фарфора рос синий пепельник, а в синем горшке – розовый. На шторах, коврах и чинце
[13], которым была обита мебель, в разных вариациях повторялись эти две темы. В комнате располагались большой диван мисс Джанетты и несколько уютных комфортабельных кресел. Мисс Колумба, увидев, что у окна стоит ее племянник Роджер и смотрит на улицу, немедленно закрыла дверь за мисс Сильвер и отправилась воевать с садовником за горох.
То, что Роджер стоял к ней спиной, не сулило ничего хорошего, и мисс Сильвер предупредительно кашлянула.
– Буду рада поговорить с вами, майор Пилгрим.
Он так резко обернулся, словно был настолько поглощен своими мыслями, что не заметил, как открылась и закрылась дверь.
Мисс Сильвер, шагнув к нему навстречу, не преминула восхититься розовым пепельником.
– Прелестное растение, очень трогательного оттенка. Мисс Колумба – превосходный садовник. Она сказала мне, что это растение неприхотливо и боится только настоящего мороза.
– Вы, кажется, хотели поговорить со мной, – с тревогой в голосе произнес Роджер.
– Да, да, уж если нам представилась такая удачная возможность.
Было видно, что Роджер отнюдь не разделяет оптимизма мисс Сильвер. В голосе его не было радости, когда он произнес:
– Что вы хотели сказать?
– Я просто хочу получить у вас некоторые новые сведения. Думаю, нам лучше всего остаться здесь, у окна. Это будет выглядеть вполне естественно, когда мы прервем разговор и отойдем от окна, если кто-то войдет в комнату. – Она без паузы непринужденно продолжила: – У вас очень интересный – по-настоящему интересный дом. Мисс Колумба только что мне его показала. Я была просто заинтригована. Нет, благодарю вас, – сказала она, заметив, что Роджер взялся за спинку стула, – будет лучше, если мы останемся стоять. Должно быть, летом из этих окон открывается красивый вид. Там сирень – так? А там, кажется, золотой дождь? Наверное, это очень красиво, когда они одновременно цветут. – Она кашлянула и продолжила, не изменив интонацию: – Прошу вас, скажите, вы последовали моему совету?
Роджер нервно вздрогнул:
– Я не понял, что вы имеете в виду.
– Думаю, что вы все поняли. Перед тем как вы уехали от меня, во время нашей встречи, я посоветовала вам, вернувшись, объявить во всеуслышание, что вы отказались от намерения продавать дом. Вы сделали это?
– Нет, не сделал. – Подавив вздох сожаления, Роджер взорвался: – Да и как я мог это сделать?! Я уже возобновил переговоры, и от дома надо избавляться, он непомерно дорого нам обходится. Судите сами – вы же только что его осмотрели. Этот дом требует столько прислуги, сколько ее было раньше и сколько ее уже никогда и ни у кого не будет. Все надеются, что содержать дом буду я, но с какой стати я должен это делать? Да я и не хочу заниматься этим после всего, что здесь произошло. Я избавлюсь от этого дома и куплю жилище, которым смогу управлять соразмерно моим доходам. Я не люблю большие дома, мне не нравится старина. Я хочу иметь новый чистый дом, где не нужна армия слуг. Короче, я продаю этот дом!
