– Впечатляет, да? – спросил он, адресуя вопрос Кэмпиону. – Жутко впечатляет, и ведь все правда. Однако вряд ли удастся ее использовать.
Мистер Кэмпион промолчал. В его голову непрошеным гостем проникло чисто академическое размышление о важности технического мастерства для всех аспектов современной жизни.
– Что значит «вряд ли»? – сердито переспросил Джон.
– Да, эту правду использовать мы не можем. В таком деле, да еще в Лондоне, она нам не подходит. Мы вообще не должны упоминать любовь. В юриспруденции любовь вызывает подозрения. Бендикс – он будет младшим юристом, пока я его стажирую, – подчеркивает, что это бесспорно, и я с ним согласен. Я просто в частном порядке объяснил вам, почему верю в невиновность Майка. Придумаем что-нибудь другое. Но правда именно такова, сомнений нет… Кто там?
Последнее замечание было сделано кузеном в его прежней манере, и Джон с мистером Кэмпионом дружно посмотрели на дверь: из-за нее долетали слабые звуки, словно там завязалась небольшая потасовка.
– Войдите! – рявкнул Джон.
Ручку дернули, в кабинет ввалился мистер Ригжет.
С первого взгляда стало ясно, что его неожиданное появление вызвано отнюдь не бухгалтерскими делами. Выглядел он опрятно, как обычно, только был гораздо розовее и взволнованнее. К тому же тяжело дышал.
При виде королевского адвоката мистер Ригжет дрогнул; несколько секунд казалось, что решимость покинет его, однако каменное лицо Джона привело бухгалтера в чувство.
– Я посчитал, что мой долг – немедленно прийти к вам, сэр, – сообщил он. Глаза его за стеклами пенсне часто моргали, а формулировки звучали до странности напыщенно. – Лишь сегодня утром я принял решение поведать кое-что полиции, а теперь, когда я это сделал, подумал, что будет только справедливо рассказать и вам.
Ригжет нерешительно помедлил. Джон смотрел на него, словно на некую крайне неприятную форму жизни – мерзкую, но неопасную.
Кузен же Александр, наоборот, устремил взгляд куда-то поверх головы мистера Ригжета – вне всяких сомнений, обдумывал очередную вариацию правды. Один мистер Кэмпион сохранял вежливую заинтересованность.
Мистер Ригжет из розового стал малиновым, на лбу выступил пот.
– Я только что рассказал сержанту Пиллоу про услышанную ссору, – угрюмо сообщил бухгалтер. – Это произошло в среду утром, накануне того четверга, когда убили мистера Пола. Дверь между его кабинетом и архивом была приоткрыта.
Кузен Александр впервые взглянул на поникшего мистера Ригжета.
– Подслушивали? – любезно уточнил адвокат.
– Случайно кое-что услышал, – возмущенно поправил мистер Ригжет.
Его рот с удивительно белыми зубами на мгновение исказил оскал.
– И понял, что мой долг – пересказать все полиции.
– Вон! – внезапно вышел из себя Джон. – Вон! Убирайтесь из конторы!
– Минуточку. – Кузен Александр стал само дружелюбие. – Давайте послушаем, что расскажет этот джентльмен. Вы ведь пришли нам помочь? Весьма великодушно! Мой кузен вам крайне признателен. Что же вы услышали за приоткрытой дверью? Прежде всего, кто разговаривал? Вы узнали голоса?
– Узнал. – Мистер Ригжет явно опешил от перемены, произошедшей с величественным господином. – К тому же я раньше проходил через кабинет и видел мистера Пола с мистером Майклом.
– Мистер Пол с мистером Майклом… – ласково протянул кузен Александр. – Что же именно вы услышали?
– Ну, когда я вошел, они сперва умолкли, – с вызовом ответил мистер Ригжет. – Но потом, видимо, решили, что дверь закрыта, и продолжили спор.
– Или беседу, – проворковал сэр Александр. – Что же дальше?
Мистер Ригжет посмотрел на Джона, плебейское лицо засияло от неприкрытого удовольствия.
– Мистер Пол сказал: «Не суй нос не в свое дело, Майк. Она принадлежит мне, и моя жизнь тебя не касается».
В комнате наступила полная тишина. Мистер Ригжет был сам не свой от счастья – его заявление произвело фурор!
– Больше вы ничего не слышали? – приторно осведомился кузен Александр.
– Слышал. – Мистер Ригжет вспыхнул до самых корней темных волос. – Мистер Пол произнес: «Занимайся с ней любовью, если хочешь. Бог свидетель, мешать тебе я не стану».
– А дальше?
– Дальше не знаю. Я вышел. Но ясно же, о чем подумал мистер Майкл.
– Это не доказательство, – заключил кузен Александр.
Глава 11
Детонатор
После утомительного слушания в суде низшей инстанции дело Майкла Веджвуда передали в центральный уголовный суд Олд-Бейли. Накануне заседания «Лагонда» мистера Кэмпиона лавировала в потоке машин по Нью-Оксфорд-стрит. За рулем был сам мистер Кэмпион, на пассажирском сиденье – Ричи. Стоял теплый ветреный день, на каждом углу оживали цветники, в центре которых красовались несгибаемые лондонские нимфы – они еще не скинули с себя теплых зимних одежд и палантинов, – а воздух пьянил заманчивой смесью смолы, выхлопных газов и пудры.
Однако в большом автомобиле никто не ощущал радости от подступающей весны.
– Хочу, чтобы вы ее повидали, – говорил Ричи, с трудом сдерживая привычный порыв махать руками: для этого в замкнутом пространстве не хватало места. – Не нравится мне такая. Это ее угнетает, Кэмпион. Она его любит, знаете ли. Любит и, наверное, чувствует ответственность. Проявление тщеславия. Ничего не поделаешь. У них в крови.
Тревога, похоже, сделала его разговорчивым. К тому же Ричи теперь воспринимал Кэмпиона как старого друга, а потому изъяснялся более связно.
– Рано или поздно его вытащим, правда? – Он метнул в молодого человека тоскливый взгляд. – Ужасное испытание. Все ужасно. – Ричи помахал большущей рукой перед глазами мистера Кэмпиона. – Все. Все люди. Которые в тюрьме. Все в отчаянии. Рабы. Должны работать, когда не хотят; есть, когда не хотят; спать, когда не хотят. Не могут пить, пока им не дадут. Несвобода повсюду. Ненавижу ее. Меня пугает. Знавал человека, который это проглотил. Я бы не смог.
– Да, порой возникает такое ощущение, – признал мистер Кэмпион.
– У меня постоянно, – заявил Ричи.
После чего спохватился и умолк.
Джина сидела в большой гостиной у открытого окна, и Кэмпион, не видевший ее несколько недель, был потрясен переменой. Молодая вдова стала жестче, умудренней, старше. Нервную слабость сменило общее истощение. Джина выглядела уже не такой элегантной, изящной и очаровательной.
С притворным радушием она поприветствовала гостей. Кэмпион успел просидеть на белом диване уже несколько минут, и лишь тогда Джина с ним заговорила. В голосе мелькнуло нечто, отдаленно напоминающее ее прежнюю искренность.
– Хорошо, что ты пришел. Я не стану рыдать и делать глупости, на свидетельской трибуне буду совершенно спокойна. – Внезапно ее броня спала, и Джина добавила: – От него нет вестей. Я его не чувствую. Он просто исчез.
