Вернее, кого.
Чок-чок, пятачок, вставай, Яша, дурачок,
Где твоя невеста, в чем она одета?
Как ее зовут? И откуда привезут?
[24] —
говорит нежный голос.
Красавица встает во весь рост и поднимает над головой тонкие руки, от чего лодка опасно кренится. Рядом раздается негромкий всплеск, и у борта показывается край громадного костяного гребня.
«Нет!» – кричит Ратмир, пытаясь вычерпать воду пригоршнями. Но лодка продолжает крениться, темная вода захлестывает левый борт.
Чок-чок, пятачок, вставай, Яша, дурачок,
Где твоя невеста, в чем она одета?
Как ее зовут? И откуда привезут?
«Не надо! Нет!» – кричит Ратмир, барахтаясь в холодной реке. Огромная спина оказывается совсем близко, черный горб медленно скрывается под водой. Гладкая поверхность реки блестит, отражая лунную дорожку. Ни лодки, ни девушки больше нет.
Ратмир вскочил на шкурах, мокрых от его горячего пота, увидел перед собой встревоженное лицо Ерохи и снова заснул. На этот раз – без сновидений.
Иногда он с трудом разлеплял веки, чувствуя чей-то взгляд. Ероха кивал растрепанной головой и скрывался за дверью. А Ратмир вновь проваливался в свое темное небо, в котором не было ничего, кроме покоя и умиротворения…
– Эй! Эй! – Ратмир проснулся от того, что кто-то осторожно тряс его за рукав.
– Снова ты, – сказал он, глядя в знакомое круглое лицо.
– Я это, я, – согласился Ероха. – Слишком долго спишь. День и ночь как убитый здесь валяешься. Не проголодался? А может, по нужде надо сходить?
– Дай поспать, – Ратмир перевернулся на другой бок и, уткнувшись лбом в стену, закрыл глаза.
– Слушай, это самое, – не отставал парень, – тебя наш посадник видеть хочет. Три раза уже приходил. Ты бы встретился с ним, пока Чудесник неладное не заподозрил – отчего, дескать, спишь все время. А то решит, что ты бес залетный, да и сожжет нас всех с потрохами.
– За добро свое переживаешь? – пробурчал Ратмир. – Так бы сразу и сказал.
– Переживаю, – признался Ерофей и перекрестился, – ну и за тебя маленько.
– Ладно, – Ратмир нехотя поднялся. – Где он, главный ваш?
– Я покажу, – засуетился тот. – Ты только умойся, а то он наругаться может. Строгий у нас Амвросий.
– И так сойдет, – угрюмо ответил Ратмир, пару раз пригладив пятерней волосы на ходу. Морщась от утреннего света из узкой щели в срубе, сунул ноги в широкие порты, опоясался мечом.
Ероха с уважением рассматривал черную рукоять оружия. Поцокал языком, выражая сдержанное восхищение знатока. Ратмир хмыкнул и заскрипел ступенями лестницы.
– В церковь, это направо? – спросил он Ероху.
– Направо, направо, – ответил ему снизу звучный бас.
Ратмир встретился взглядом с новым собеседником.
За столом сидел, строго выпрямившись, человек с кривым носом, одетый в черный балахон, подпоясанный простой веревкой. На груди поблескивал огромный золотой крест на толстой серебряной цепи. Он повернул лысую голову с остатками аккуратно причесанных по бокам седых волос и внимательно смотрел на Ратмира острыми, как иглы, глазами.
Тонкие губы на сухом лице растянулись в улыбке, но взгляд человека оставался прежним: холодным, внимательным, ясным.
– Сразу видно, что ты из новоприбывших, – сказал старик. – В моей деревне путь к истине знают все.
– Здравствуй, Амвросий Чудесник, – сказал Ратмир. – Говорят, ты видеть меня хотел.
– Правду говорят, – взгляд посадника цепко ощупал юношу с ног до головы. – Слышал, ты от самого князя сюда пожаловал. Вот и решил узнать, что это за дело, может, помощь какая нужна…
– Дело княжье, а не мое, – ответил Ратмир, поняв, куда клонит тот. – Хотел бы он сказать тебе, наверно, сказал. А раз нет, то и на меня зла не держи.
Амвросий пригладил густую белую бороду.
– Оно, конечно, дело княжеское, – протянул он, – а сам ты откуда? Что делать здесь собираешься? Временно у нас или как? Крещеный? Некрещеный?
– Монах Варфоломей покрестил меня в северных землях зиму назад.
– Отчего крестик не носишь?
– Ваши отцы говорят, главное, чтоб вера в душе была, а не напоказ.
Посадник с улыбкой кивнул и поднялся, шурша длинным одеянием.
– Жду тебя завтра в церкви, сын мой, – Амвросий протянул руку для поцелуя, – благослови тебя Господь.
– А еще монах говорил, что негоже Божий дар с яичницей путать, – сказал Ратмир.
Священник на миг застыл.
– Что? – тихо сказал он.
Ероха, подслушивавший разговор с лестницы, негромко ойкнул и юркнул в пролет.
– Не припомню я, чтобы служитель церкви целой деревней заправлял и людьми командовал, – сказал Ратмир.
Амвросий снова улыбнулся, не улыбаясь. В чуть прищуренных глазах посадника стыл потемневший от ярости лед.
– Так пути Господни неисповедимы, – сладко сказал он и развел руками в широких рукавах, – и воля на то была не только Божья, но и княжеская. Знаешь, что здесь до меня творилось?
Тихий голос священника окреп и налился гудящей силой.
– Бесоугодие! И стар и млад с нечистью знались, дьявола в сердце звали. И слугам его служили, демонам из камней. А учил их этому Змей, сын сатаны из реки Волхов. По его наущению на острове лабиринтов настроили, народ погаными делами завлекать стали! Не было света Божьего там, за то и поплатилась деревня! Бесовы угодники, черти недобитые! Душегубы чертовы! Знаешь, что они поганому чудищу из Волхова в жертву девок приносили? Ночью, на лодке…
– Неправда! – вдруг выкрикнул Ероха с лестницы. – Этого даже прадеды уже не помнят! Может, было раньше, а сейчас давно уже нет такого! Люди из племени Каменных Змеев давно с ним договорились…
– Договорились! – передразнил старик. Темные глаза метали молнии. – Не смей перебивать! Договорились они! А кто коня для вашего змея поганого каждый год выводит в реке топить? А кто…
– Так то же конь! А людей зато на острове после этого Каменные Змеи лечили! – снова перебил мальчишка и, умолкнув и осознав, что натворил, засверкал пятками вверх по лестнице.
– Я тебе! – поднял жезл в виде пастушьего посоха, украшенного золотой проволокой, Амвросий. – Совсем от рук отбился! Завтра с восхода «Верую» будешь читать мне… пока в горле не пересохнет! Не придешь – прокляну!
Он сурово взглянул на молчавшего Ратмира, поднялся и пошел к двери, громко печатая посохом пол на каждом шагу. На пороге обернулся.
