– В зоопарке были найдены еще два тела, – сказала Мариша. – Второй убитый был найден в клетке с шакалом. А третий… третий в клетке с удавом.
– И что? Что вы хотите этим сказать? Петр стал жертвой серийного маньяка?
– Вам самому это ничего не напоминает?
– Что именно?
– Лев, Шакал, Удав… Никаких мыслей не навевает?
Лев Зосимович хотел было покачать головой, но внезапно замер.
– Что? Что такое?
– Подождите, девочки, – отмахнулся мужчина. – Дайте мне сосредоточиться. Что-то в уме крутится, а вспомнить никак не могу что.
Подруги послушно замолчали, буквально сжирая собеседника взглядами. Когда мужчина думает, ему лучше не мешать. Обязательно собьется, потеряет мысль и разозлится. Поэтому подруги молчали. А Инна даже стала шептать про себя нечто вроде заклинания:
– Вспомните! Вспомните, Лев Зосимович!
Но и это не помогло. Глубоко вздохнув, он потер переносицу и покачал головой:
– Не помню.
– Но хоть из какой области? – взмолились подруги.
– Не помню. Мелькнуло что-то, когда вы про удава и шакала сказали. Но не пойму что.
– Это важно!
– Понимаю. Не дурак. Но пока что ничем не могу помочь.
– А люди с такими кличками Удав и Шакал вам не встречались?
– Стоп!
Лев Зосимович воскликнул и даже вскочил на ноги.
– Вспомнил! Вспомнил, почему эти клички показались мне знакомыми.
– Вы знали этих людей?
– Да. Знал. Но это… Слушайте, это все чертовски странно.
– Почему? – закричали подруги наперебой.
– Что вы вспомнили?
– Расскажите нам.
– Скорее!
– Нет-нет, – забормотал мужчина, он стал лихорадочно собираться.
Он схватил шляпу, потом смял и бросил ее. Побежал в прихожую. Схватился за ботинки, побежал за зонтиком, уронил ботинки и рванул за дверь прямо так, в тапочках, с зонтом и без шляпы.
– Куда вы собрались? – схватила его уже в дверях Инна. – В таком виде?
– В милицию. Мне нужно в милицию… А вид! Что вид?!
– Вы без шляпы.
– Тут человека убили, какая шляпа! Пустите меня! Скорее!
Но внезапно Лев Зосимович побледнел, на его лбу выступили капли пота, а сам он зашатался.
– Лев Зосимович! Что с вами? – кинулись к нему подруги.
– Плохо мне. Плохо… Там лекарство… Позовите…
Подруги с криками кинулись в глубь квартиры. На поднятый ими шум прибежала супруга Льва Зосимовича. И ахнула:
– Что же ты творишь! С утра ведь тебе нездоровилось! Где твое лекарство?
– Там, там…
Губы у Льва Зосимовича уже посинели, когда жена принесла воды и буквально влила в рот мужа какую-то пахучую жидкость.
– Сердечные капли, – пояснила она подругам. – Мотор уже который год барахлит!
– Он поправится?
– Не в первый раз. Выдюжит.
– Может быть, врача?
– Обойдемся. Вы вот что, девочки, вы лучше мне помогите его до кровати дотащить. А там посмотрим. Может, и врача позовем.
Совместными усилиями женщины перенесли больного на кровать. Уложив, сели рядышком. Лучше Льву Зосимовичу не становилось. И супруга, озабоченно нахмурившись, пошла вызывать врачей. Подруги остались возле кровати Льва Зосимовича.
– Девочки, – внезапно услышали они его шепот. – Похоже, я приплыл! В больницу мне следователя никто не позовет. Придется уж вам самим… сходить… к следователю.
– Конечно!
– Мы сходим!
– Вы нам только скажите, что ему передать!
– Что вам удалось вспомнить?
Лев Зосимович сделал попытку приподняться на кровати. Но сморщился от боли и остался в полулежачем положении.
– Проклятая рана. До сих пор дает о себе знать.
– Что вам удалось вспомнить?
– Давно это было, – прошептал он. – Лет пять уже, наверное, прошло. Не меньше. Я после Афгана ушел из армии и перевелся во внутренние войска. Один мой старый армейский друг, не Петр, а совсем другой человек, похлопотал за меня. И меня начальником на зону определили.
– На какую зону?
– На обычную. Строгого режима у нас не было.
Подруги разинули рты. Импозантный Лев Зосимович – герой афганской войны пошел служить на зону? Что на него нашло? Ведь это хуже не придумаешь! И он так спокойно об этом говорит!
Глава 13
Подруги так и сказали ветерану. В ответ Лев Зосимович скривился от терзающей его изнутри боли и возразил:
– Напрасно вы так думаете! Такое место абы кому не дадут. Его еще заслужить надо. Мне очень повезло. Перспектив у меня в мирной жизни не было никаких. Нашу часть как раз расформировывать должны были. Вы же помните, что в девяностых годах в стране делалось? Армия только сегодня снова на ноги становится. А в те годы… Меня бы сократили, и все. А что дальше? У меня семья. Жена, дети. Их нужно было кормить. Конечно, я с радостью ухватился за предложенную мне службу.
Зона, на которую отправился служить Лев Зосимович, пользовалась хорошей славой. Начальство тут сумело поставить себя так с заключенными, что те знали свое место. Но при этом на зоне работало несколько мастерских. Людей тут обучали навыкам портновского, сапожного и даже столярного мастерства.
– Конечно, глупо было надеяться, что вор после выхода на свободу вдруг станет честно трудиться, вытачивая заготовки деревянных матрешек. Или что мошенник вдруг полюбит тачать сапоги. Но чем черт не шутит… Мы давали этим людям еще один шанс. И я считаю, совершенно правильно.
Заключенным было чем занять свое время. Да и деньжата, хотя и небольшие, им все же регулярно выплачивались.
– Конечно, получали они свой заработок не деньгами, а продуктами, сигаретами и чаем. Те, кто имел семьи или долги на свободе, выплачивали их небольшими частями. А оставшееся тратили на свои нужды. Но я всегда следил, чтобы цены в нашем магазине не завышались по сравнению со средними по области.
– И что? При чем тут Удав? И Шакал? И вы, Лев?
Мужчина кивнул и принялся рассказывать дальше:
– Сидел у нас парень. Тощий. Длинный. И мускулистый. В самом деле вылитый удав. Да еще и фамилия у него была Удавленников. Ну как еще его можно было прозвать? Только Удав.
– Как вы сказали? – перебила его Мариша. – Как, вы сказали, была фамилия этого человека?
– Удавленников.
– А звали его случайно не Иван?
