Луиза догадывалась, какой будет его следующая фраза.
И оказалась права.
– Я не хочу слишком много говорить. Леди имеют право на удовольствие, точно так же, как и джентльмены. – Маркиз широко улыбался, при этом сильно напоминая на акулу. – То есть замужние леди. Но вы ведь знаете, как говорят: однажды скандал – навсегда скандал. Вы со мной согласны, мисс Оливер? – обратился он к Луизе, пародируя участие.
Мисс Оливер чувствовала обращенные на нее взгляды. Должно быть, все задавались одним и тем же вопросом: не о ней ли он говорит? И от того, что она сейчас скажет, будет зависеть, подтвердятся подозрения гостей или нет.
– Я никогда не стала бы перечить маркизу, – со сладчайшей улыбкой ответила Луиза. – Разве что, если он не имеет представления о том, что говорит.
Высказавшись, Луиза вернулась к содержимому своей тарелки, словно ничего интереснее горошка под сливочным соусом в жизни не видела. Она чувствовала, как постепенно спадает напряженность. Гроза миновала, но осадок остался.
Теперь уже ничего не поделать: люди будут судачить о том, почему именно мисс Оливер выбрал Локвуд для своих нападок, и сделала ли она нечто такое, из-за чего утратила его уважение.
Глава двадцать первая,
включающая пугающие разоблачения
Было ошибкой менять местами стулья в кабинете. Или, вернее, было ошибкой не вернуть их на прежние места.
Да, Хавьеру было комфортно сидеть напротив Локвуда, но при этом он сидел так низко, словно ждал, когда очередная наложница прыгнет ему на колени. А маркиз не находил себе места на нормандском монстре.
Хавьер приказал себе сосредоточиться на деле и не обращать внимания на стулья.
– Локвуд, так дальше не может продолжаться.
– Ты о стуле? Согласен. Такое чувство, что сидишь на мешке с камнями. Давай выпьем бренди. – Маркиз подскочил и направился к буфету. Достав оттуда арманьяк, он наполнил бокалы. – Честно говоря, – бросил Локвуд через плечо, – я рад возможности поговорить без посторонних. Я узнал кое-что, что, как мне кажется, очень тебя заинтересует.
Хавьер вцепился в столешницу.
– О Луизе Оливер?
– Нет. – Локвуд вернулся к своему стулу, со стоном взгромоздился на него и поставил бокал перед Хавьером.
Хавьер не сразу смог разжать пальцы, пришлось над этим поработать.
– Однако, – между тем добавил Локвуд, – ты меня заинтриговал. Теперь я знаю, что мисс Оливер занимает все твои мысли.
– Разумеется. Общаясь с тобой, я не могу не думать о твоих непристойных домогательствах к девушке из приличного общества. Будь то мисс Оливер или любая другая девица.
– Хм. – Локвуд неспешно потягивал арманьяк, и не остановился, пока не осушил весь бокал. Выпив, он удовлетворенно вздохнул. – Я начинаю думать, что этот твой любимый напиток не так уж плох.
Хавьер молча подвинул ему свой бокал. Локвуд взял его, поднес к губам, отвесил насмешливый поклон, и отправил вслед за первым.
Прекрасно, подумал Хавьер, может, теперь, разомлев, маркиз его выслушает.
– Вот что я предлагаю, Локвуд. – Выражение номер один: завуалированное презрение. – Я даю тебе десять фунтов. Потом мы встретимся в Лондоне в клубе, и ты сделаешь запись в журнале ставок о том, что выиграл пари, чего, заметь, прежде никогда не случалось. И ты оставляешь мисс Оливер в покое на все оставшееся время. – Граф откинулся на спинку стула. – Я более не намерен пытаться любой ценой избежать семейного скандала. Я ведь лорд Хавьер, для которого скандалы – родная стихия, ты не забыл? Так что, если ты не согласен на мои условия, тебе придется покинуть мой дом, хочешь ты того или нет. И только тебе решать, сделаешь ты это сам, с достоинством, или тебя вышвырнут слуги.
Локвуд не перебивал Хавьера, а когда тот закончил, рассмеялся. И это был не смех пьяного, а смех триумфатора.
По спине Хавьера пробежал холодок. И руки зачесались. Чтобы не пустить их в ход, он схватил первое, что попалось под руку: печать, которой он штамповал письма.
Локвуд, продолжая смеяться, подошел к буфету и наполнил очередной бокал. После чего, пожав плечами, прихватил графин и вернулся к столу.
– Кузен, какой же ты глупец. Ты думаешь, все исчерпывается какой-то строчкой в книге ставок?
«Ну да, а как же иначе?» Но вслух Хавьер сказал:
– Нет, конечно, но я не понимаю…
– Вот именно, не понимаешь. – От выпитого движения Локвуда стали более раскованными и более развязными. – Последнее время у тебя появилось слишком много увлечений. Мисс Оливер. Пристойность. Твои драгоценные книги. – Локвуд злорадно ухмылялся. – Ты утратил нюх, Хавьер. Ты перестал замечать, что происходит вокруг тебя. А вокруг тебя кое-что изменилось.
Хавьер крутил в руке печать – изящную безделушку из слоновой кости, которую приятно взять в руки, как и все в его доме.
– Поясни.
Локвуд наклонился и вытащил из-под стула, на котором сидел, зашифрованную книгу.
– Я успел побывать в этом кабинете до тебя. Пришел, чтобы вернуть эти записи. Интересная книга, признаю. – Локвуд положил книгу на стол и подвинул ее Хавьеру. – Ты ее до конца прочел?
– Ты знаешь, что нет. Ты стащил ее у меня до того, как я едва успел добраться до середины.
Локвуд улыбался.
– Верно, как я мог забыть? Поскольку в этой книге повествуется и об истории моей семьи тоже, я счел, что имею право прочесть этот труд. Меня главным образом интересовала новейшая история. Относящаяся к тому времени, когда жили наши родители.
– Если у тебя есть, что сказать, говори. Нет, тогда мы можем вернуться к главной теме нашего разговора.
– Но это и есть главная тема. – Локвуд открыл книгу и вытащил листок с расшифрованным текстом, который был засунут под обложку. – Прошу, взгляни.
Хавьер отыскал лорнет и начал читать:
– Красавица леди Анна Уилкс вышла замуж за восьмого графа Хавьера против воли родителей. Брак, по мнению бессмертного Ричардсона, это «высший уровень дружбы: будучи счастливым, он утешает нас в печалях, разделяя их, и в то же время он удваивает наши удовольствия обоюдным участием». Однако ни леди Анна, ни ее супруг, похоже, Ричардсона не читали. Печали их удвоились, а удовольствия уменьшились – как их собственные, так и их семей. Прожив три несчастных года в браке с неуступчивым и невоздержанным в тратах герцогом, леди Анна завела себе любовника из простых. В 1790 году она родила от любовника, но вскоре после родов умерла от родовой горячки, тем самым искупив свой грех. Когда герцог несколькими месяцами позже умер от пьянства, род Хавьеров прервался. Но кому дано об этом узнать? Разве что однажды… об этом узнают все.
Хавьер несколько раз перечитал текст.
– Этого не может быть, – пробормотал он.
