– Будь мужчиной, Хавьер. Проигрывать тоже надо уметь. – Маркиз самодовольно ухмыльнулся и спрыгнул со стула. – Может, стоит всем рассказать, на что мы спорили?
Надежды на то, что маска снисходительного интереса устоит, не осталось. Хавьер похолодел. Пришлось спешно нацепить выражение номер один: завуалированное презрение.
– Никто не освобождал тебя от данного слова. Мы договорились о конфиденциальности при заключении пари.
У Хавьера еще теплилась надежда на то, что у Локвуда есть представление о чести. Если правда откроется, Луиза станет посмешищем, жалким посмешищем.
Локвуд прищурился, и Хавьер увидел в лице кузена отражение того напряжения, в котором пребывал сам.
– Ты прав, – сказал, наконец, Локвуд. – Пари имело конфиденциальный характер. – Фальшиво радостная улыбка вновь сияла на физиономии маркиза. Скосив на Хавьера глаза, Локвуд громко сказал: – Ввиду того, что оно касалось женщины! Я по известным причинам не могу назвать ее имя. Но Хавьер должен был удержать ее у себя в доме две недели любым способом, и ему это не удалось.
Гости оглядывались по сторонам. И, конечно, сразу заметили, кого среди них нет, и стали перешептываться.
– Эстелле никогда не хватало твердости в обращении с племянницей, – громко, явно рассчитывая быть услышанной, говорила леди Аллингем. – И последствия не заставили себя ждать. Стать предметом спора, вы можете такое представить? Я была бы в ужасе, если бы мои девочки…
Хавьер отвернулся. Только бы не слышать всего этого!
Это он заключил проклятое пари. Он и Локвуд. Но в результате страдала репутация Луизы. Стоило ли прогонять ее? Стоило ли причинять ей боль из благих побуждений? Впервые в жизни граф попытался поступить, как должно, и что из этого вышло?
Его пальцы онемели от ужаса, но он все же сумел схватить Локвуда за рукав.
– Будь ты проклят, Локвуд, ты – мошенник и плут. – Увы, его слова не были услышаны никем, кроме маркиза, а для маркиза они были пустым звуком.
– Как и ты, кузен, – с улыбкой ответил ему маркиз. Хавьеру очень хотелось выбить ему пару зубов. – Не ты ли согласился на пари? Кто, как не ты, постарался все устроить так, чтобы победа была за тобой? И кто виноват, что у тебя ничего не вышло?
Локвуд повернул голову к смеющейся миссис Протероу.
– Шокирующее открытие, не так ли? А наш хозяин, оказывается, никакой не небожитель. Такой же смертный, как и все.
– Мы все стоим на глиняных ногах, милорд, – в тон ему ответила миссис Протероу и, схватив Локвуда за лацканы сюртука, приподнялась на цыпочки и принялась что-то шептать ему на ухо. – Не переживайте так, мой дорогой лорд Хавьер, – бросила она с улыбкой хозяину дома. – На смену ей придут другие дамы. На ваш век хватит.
– Это пари – не комильфо. – Белокурый и курчавый Фредди Пеллингтон походил на херувима в наряде денди. И этот херувим выглядел расстроенным и растерянным. – Спорить на леди – это как-то не… Ну, вы меня понимаете.
Встретившись взглядом с Хавьером, Фредди отвел глаза, после чего отвернулся и начал громко обсуждать с миссис Тиндалл, можно ли ему отщипнуть побег омелы для бутоньерки.
И тогда Хавьер осознал со всей непреложной ясностью, что его сторонятся. Впервые в жизни высшее общество, которое он так усердно ублажал все эти годы, его отвергло, сочтя поведение графа недопустимым, недостойным джентльмена.
И поделом ему. Так оно и было. Локвуду даже не пришлось прибегать ко лжи.
Если бы Хавьер с самого начала проявил твердость и отказался заключать пари, его драгоценной репутации если бы и был нанесен удар, то несравнимо слабее, чем сейчас. И Луиза бы не пострадала.
Если бы он не постарался сделать свой домашний праздник в равной мере привлекательным как для дам и господ с подпорченной репутацией, так и для леди и джентльменов, чья репутация считалась безупречной, Луиза никогда бы не приехала в Клифтон-Холл.
Если бы он не проводил с ней столько времени, никому бы и в голову не пришло искать связь между лордом Хавьером и отсутствующей мисс Оливер.
Того, что случилось, могло бы не быть. Все было в его руках. Он имел возможность предотвратить катастрофу. Но слух уже был пущен, как поезд под откос, и крушение неминуемо. Есть лишь один шанс из ста избежать катастрофы. Если он будет действовать стремительно и безошибочно точно. Если он будет вести себя так, словно не чувствует, как содрагается под ним земля.
Хавьер приступил к выполнению плана немедленно. Он был учтив с гостями, поддерживал разговор то с одним, то с другим, заботился о том, чтобы у всех было что выпить. И Улыбка с большой буквы исправно ему служила.
Хавьер великолепно играл роль придворного фигляра. Он отломил ветку от куста омелы (разумеется, не от того, который нашел с Луизой; их с Луизой куст был сакральным, неприкосновенным) и с шутовским поклоном вручил ее Пеллингтону, вытянув из добродушного парня улыбку. Еще немного ласки и внимания, и Фредди будет готов был простить Хавьеру моветон. Лорду Везерваксу вполне хватило обещания хозяина угостить его после ужина, припасенным для особого случая сортом бренди.
А для Локвуда – ничего. Он демонстративно игнорировал любые замечания маркиза, мимикой давая понять, что считает ниже своего достоинства реагировать на пошлости и вульгаризмы. Хавьер очень надеялся на то, что остальные гости последуют его примеру, повинуясь давней привычке.
Когда Уиллинг объявил о том, что ужин подан, все гости плавно перетекли в столовую. Хавьер плыл в потоке, непринужденно болтая со всеми и с каждым. Ему очень хотелось верить, что в море этих пустых разговоров удастся потопить терзавшие его раздумья. Хавьер сделал для себя одно страшное открытие: как бы искренне он ни сожалел о том, что вольно или невольно втянул мисс Оливер в водоворот сплетен, в глубине души он был рад тому, что эти люди узнали: его с ней кое-что связывало, пусть и временно.
После бесконечной череды гастрономических удовольствий, после того, как джентльмены, насладившись портвейном и сигарами, присоединились к дамам в гостиной, пришла пора традиционных игр. До наступления Нового года оставалось два дня. Дни стояли пасмурные, и настроение Хавьера вполне соответствовало погоде.
Однако он понимал, что сейчас не время демонстрировать унылую мрачность, особенно с учетом того, что Локвуд неусыпно следил за ним, выжидая, когда Хавьер оступится и даст слабину. И потому, дабы не дать тоске поселиться среди гостей, Хавьер следил за тем, чтобы огонь в камине горел ярко и чтобы горячего вина, божественно пахнувшего пряностями, хватало на всех. Сегодня после ужина было решено сыграть в «визжащего поросенка». Правила игры состояли в том, чтобы плюхаться друг к другу на колени и громко визжать, что обещало игрокам много приятных моментов.
Когда-то Хавьер считал себя гедонистом, но сейчас решительно не мог понять, что приятного в том, чтобы по-поросячьи визжать, находясь на коленях того, кого едва знаешь.
