Тропарь, глас 1
Божественною свыше просветився благодатию, преподобне, мир оставил еси, житейскую печаль от всяк мятеж мира сего любве ради Христовы со дерзновением отвергл еси, евангельски Христу последовал еси, и того во всем воли повинулся еси, и весь разум и сердце на него неуклонно возложил еси Христа ради, и тело свое изнури постом и бдением, в молитвах своих не усыпая, Бога милостива творя и Пречистую Богородицу молебницу предлагая, и сего ради от Бога восприем силу на сопротивнаго врага, не убояся воздушныя и морския тягости и студени, ниже уклонися, и морская пучиною в мале ладиице во водам шествие творя, против зельнаго обуревания плаваше, промышлением Божественнаго разума наставляемь, и около Святаго Носа непроходимый путь морский от ядовитаго червия благопроходен человеком без вреда сотворил еси, и равноангельное житие пожив, тем же и по преставлении источаеши чудес благодать, иже верою приходяще к раце честных мощей твоих, Варлааме преблаженне отче наш, и вопием ти: моли Христа Бога, да спасет души наша.
* * *
Путешествовать увлекательно. Едешь ты, идешь ли – меняются вокруг ландшафты, но неизменной остается вечная природа. И тем радостно – при возбужденном интересе есть что-то неколебимое, на что можно опереться. А опереться хочется, ведь изменчива и непредсказуема жизнь, близка и неожиданна смерть, и только вера помогает не впасть в панику перед быстрой чередой поколений и судеб. Путешествовать увлекательно – ты знакомишься с новыми людьми, познаешь новые города и страны и, выслушав бесчисленное множество жизненных историй, приходишь к одному – есть между всеми нами общее. Натерпевшись разного от людей и от себя, вдруг прозреваешь простые вещи, и они так глубоки оказываются, что замысел Божий становится в них виден даже простым и смертным взглядом. Еще всякое путешествие хорошо тем, что начинаешь его в одно время, заканчиваешь всегда в другое, и можешь оглянуться назад, оценить пройденный путь. А потом и вперед посмотреть без боязни. Ты внимателен и замечаешь, как поменялся сам, какие еле уловимые радости и горести испытали встретившиеся тебе люди. Как в самых смелых мечтах пронесся ты сквозь время, пройдя всего лишь небольшую часть пути. И самое главное, что понял, – с опытом зреет душа. Идешь ты простой дорогой или сложною – наблюдай, и тогда в неразрывной связи предстанет пред тобой простое вечное единство – пространства, времени, души. И удивишься, что раньше не понимал этого. И обрадуешься, а после загрустишь. Но будет грусть хорошей, опыт путешествий даст тебе силы радоваться живому и сильно не страшиться мертвого. Наблюдательный, ты станешь сильней и светлее. Сложное не станет простым, но у тебя будут силы и ум разобраться в нем. Путешествовать увлекательно.
2005, урочище Гремуча
Говорят, любовь к Родине в основе своей имеет химию. Как, впрочем, и все другие чувства человеческие. Пусть так, пусть повсюду творится торжество гормонов, но как только Гриша впервые увидел Кереть, глаза сразу наполнились непрошеными слезами, а грудь широко, на пределе загудевших ребер вдохнула свежий морской ветер. Может, это была внезапно вспыхнувшая страсть – говорят, так тоже бывает. Но теперь всё время, каждый год ему, выходцу из лесных и болотистых мест, казались прожитыми зря, если он не попадал на Кереть. Как, откуда это взялось, он не знал. Память предков ничего не говорила ему о сохранившихся образах и преданиях. Предыдущая жизнь влекла совсем в другие места – пустыни, горы и прочую экзотику. Большие города и далекие страны пряно манили неизведанными возможностями и сладкими обещаниями. Чувственное, тяжелое стремление объять весь мир, попробовать его на вкус целиком и по частям долго мотало его по свету и тьме, пока вдруг в один из моментов своей разнообразной жизни не уловил он носом легкого запаха северного моря. Нежданно, немыслимо, но словно рыбу-семгу, за сотни километров чующую воду родной реки, неумолимо потянуло его в северном направлении. И если раньше полноголосо и мрачно вело его тело, то здесь напряглась, замерла в предчувствии и вдруг запела душа, и не было сил устоять от этой светлой, ликующе-звенящей песни. Он пошел, поплыл за ней и в ней и помимо воли, помимо никуда не девшихся желаний комфортного тепла очутился в странном и диком месте, где впадает в море бурливая река Кереть, а посреди разнотравьем заросших развалин возвышается на пустоши светлая часовня. Здесь кончились, прошли томление и страх, и морским бризом разлилась по душе благодать. Здесь он внезапно ощутил себя дома.
Всегда Кереть принимала его хорошо. Вернее, ему казалось – хорошо, на самом деле – изучающе. На Севере всегда так – никто сразу не кинется к тебе с распростертыми объятиями. Но и не отвергнет напрочь. Сначала присмотрится, перекинется парой слов. И, мудрый, поймет – не скроешься, – что ты за человек. В этом тайна пронзительных голубых глаз – насквозь, прямо в душу могут смотреть поморы. Неуловимое чутье на людей есть у них. И если что не так – не будут тебя ругать, воспитывать. Просто отвернутся. Конченый ты для них человек.
Так и Кереть приглядывалась да присматривалась к Грише. С усмешкой, глубоко скрытой в седых бурунах, наблюдала, как он учился строить свою первую лодку. Как заново, после лет цивилизованной жизни, набирался опыта рыбной ловли, собирал и закидывал спиннинговую снасть. Потом неодобрительно, жестко смотрела на опыт сетевого лова – будет ли меру знать человек. А когда однажды Гриша с братом Константином оставили сеть в воде, не подняв ее и уехав беспечно, – нахмурилась Кереть. Целый год потом снилась ему во снах, молчаливо глядя из-под седым мхом поросших скал. На следующий год Гриша долго искал ту сеть, чтобы снять с души вину. А когда нашел и поднял – увидел в ней полуразложившуюся, гнилую семгу. Так наказала его Кереть, и навсегда запомнился этот урок, руки запомнили, срывавшиеся с осклизлых, всех в смертной тине ячей, да ноздри, вдыхающие адовый запах. Долго Гриша с братом боролись тогда с сетью, наконец вытащили ее и затопили, свернув клубком и привязав к ней груз. А наутро Кереть прислала к ним в лагерь огромную черную змею, чтобы еще раз уяснили правила северной жизни.
Только на пятый год дала река Грише поймать первую сказочную рыбу, и было огромное счастье ему. И радовался, чувствуя себя первым на севере земли человеком, пока не прочитал поморскую старую сказку «Лишь на пятый год дает Белое море семгу рыбаку…»
Медленно и внимательно изучали они друг друга. И чудес разных показывали море и река, а испытаниям тоже был счет. Но мирно до поры всё шло. Гладко так, что уверился было Гриша – приняла его река, пробормотала скороговоркой об этом морю, и свой он стал человек.
Погода в этот раз опять баловала их. Стоял тихий солнечный вечер. Одуряюще, до приторной сладости жестко пахло разнотравье. Бормотала на своей вечной говоре Кереть, перебирая камни и доверяя морю горести и счастья. Голубело над всем этим Божье небо, и мягко светило закатное солнце. Гриша с обычным уже радостным чувством разводил костер, рядом возился с байдаркой брат, а на складном стуле рядом с ними восседал Коля Елисеев. Сидел на берегу реки, бурно впадающей в море, широко раскрытыми глазами посматривал вокруг и рассуждал вслух:
– Эх, жалко, кохту я не взял с собой. Жена говорила – возьми кохту, а я позабыл как-то. Плохо будет без кохты.
