– Лексюк-то, сулёга, сбег, представляете? – продолжал гудеть Неф. – И главное, Гардок не успел его выпороть, а ведь даже розги приготовил! – И они расхохотались так, что склянки на столе зазвенели. Саня сглотнул, стараясь унять подступающую ярость.
А толстяк принялся в красках пересказывать, как Гардок заставлял Саню извиняться:
– Представляете, Лексюк уже на колени встал, умолять нас собрался! – живописал он, и Белова снова бросило в жар, только теперь от стыда.
«Сволочь Нефлинг! Выдумывает гадости…» – Он даже пошевелился под лежанкой, и Неф тотчас насторожился.
– Это еще что, ребя? – Его зеленые сапоги замерли посреди кельи. – Под кроватью кто-то скребется, слышали? – И Саня беззвучно заорал, когда сапоги Нефлинга крутнулись, двинувшись прямиком к нему!
«Неужели понял? Заметил? – заметались у него в голове страшные мысли, и Лекс забился как можно дальше. А зеленые сапоги неумолимо приближались – еще шаг, и Неф заехал бы ему железной набойкой прямо по носу. Но в самый последний миг сапоги остановились – сверху послышался смех Джертона.
– Да это чиба, сядь и успокойся! Что-то больно ты мнительный стал, Неф. Неужто Лексюха на тебя так подействовал? Вроде мелкий сулёга, а сколько шуму от него в первый же день, – хохотнул он, и Саня с облегчением выдохнул.
Он даже словам Джертона не рассердился – настолько был рад, что столкновение с толстомордым Нефлингом откладывается. А зеленые сапоги вдруг развернулись к нему каблуками, и Белов услышал, как жалобно заскрипела над ним кровать.
– О, у Лекси новое одеяло! – радостно прогудел Нефлинг, переключившись на другую тему, и лежанка снова скрипнула – должно быть, толстяк не прочь был сломать ее.
«Вот гад! – мысленно возмутился Лекс. – Ну, погоди, свинья, я с тобой еще поквитаюсь!» – проклинал его парень, вперившись злобным взглядом в прогибающееся днище лежанки. С каким удовольствием он бы ткнул туда каким-нибудь шилом!
– Эй-эй, ты что творишь, Неф! – в это время спохватился Талкин. – Куда с ногами на кровать?
И Лекса окатило жаром – вот мерзавец! Похоже, решил испачкать ему всю лежанку, свинья!
Парень еле сдерживался, чтобы не вылезти и не набить морду толстяку. Только здравый смысл удерживал его: без мастера Истрида связываться с шайкой Джертона никак нельзя.
«Этак я до скончания веков буду за спинами мастеров прятаться…» На секунду Белова захлестнуло отчаяние.
Он мрачно смотрел, как коричневые «берцы» Талкина решительно двинулись к его кровати, что-то смачно стукнуло, и перед носом у него мелькнул каблук зеленого сапога – Лекс лишь чудом увернулся.
– Эй, ты что, – возмутился Нефлинг, – амброзии перепил?!
– А ты думай, что творишь, – загудел Женька, – на кровать да с ногами! Он теперь небось нажалуется этому, как его, мастеру…
– Истриду, что ли? – загоготал Неф. – Да пускай! Главное, что Гардок за нас, а это знаешь какая сила! – заявил толстяк с таким видом, будто не эта «сила» только что назначила им две недели работ на огороде. – Видели бы вы, как он на колени Лексюка поставил! А потом зад ему заголил, выпороть собирался… И если б не Истрид, гореть бы сейчас заднице Лексича огнем! – противно заржал толстяк.
И Саня с такой ненавистью вперился взглядом в зеленые сапоги, что они, наверное, лишь чудом не задымились!
– Слушай, Талк, а ты чего какой-то смурной? – послышался удивленный голос Джертона. – Расстроен чем?
И Лекс услышал тяжелый вздох друга:
– Так, ничего…
– Да не хнычь, – загудел Нефлинг, – все идет по плану. За силки Лексюка вышвырнут из ордена – как пить дать! А мы вплотную возьмемся за его дружков – двух психов и одного лопуха. А то они совсем распоясались!
«Неужели меня могут выгнать? – перепугался Саня, но тут же постарался взять себя в руки. – Да ну, бред, горилла опять сочиняет, как и про то, что я на коленях стоял!»
В эту секунду дверь снова загрохотала, и следом послышался еще один такой знакомый гнусавый голос:
– Эй, ребя! Я тут… Ого, все в сборе!
В келью ввалились черные стоптанные сапоги, и Лекс чуть не застонал:
«Гунтас… Ну, все – теперь мне точно до вечера слушать насмешки этих горилл про чертовы извинения и порку!» Однако Гунт завел совсем другую песню:
– Эй, ребя, айда в трапезную. Там праздничные десерты подают!
Послушники дружно повскакивали с кроватей.
– Вот это да, парни! – заорал Джертон с таким энтузиазмом, словно в лотерею выиграл. – Я же говорил: Посвящение – это такая штука! Уже за месяц до него начинаются разные приятности: то вам десерты, то экскурсии…
И послушники, грохоча подметками, повалили к выходу.
– А еще, ребя, прикиньте, – послышались приглушенные обрывки слов Гунтаса уже снаружи. – Завтра Мариц приезжает!
– Из Лаумита? – загудел Неф, двери хлопнули, и на крыльце послышался топот напополам с дружным хохотом. – Ну, все… держись, Лексюк, сул-лёга, тебе не жить…
Еще несколько секунд парень лежал под кроватью, вслушиваясь в удаляющиеся голоса, а потом шумно выдохнул.
– Кажется, убрались, – пробормотал он, выбравшись из-под кровати, и громко чихнул. – Черт, еще и пыли насобирал… И что за Мариц такой на мою голову? Неужели хуже этих обормотов? – Ап-чхи!.. Похоже, настоящие Лекс и Талк не больно-то уборкой заморачивались. – Парень брезгливо отряхнул робу: она была грязная, как будто он не под тахтой лежал, а по пыльному чулану ползал. Саня снова чихнул и поправил шкуру на своей лежанке: гад Нефлинг взбуровил ему всю постель!
И парень снова почувствовал всплеск ярости. Честно говоря, ему дико захотелось поменять местами шкуры: свою – грязную и истоптанную – с Женькиной – чистенькой и аккуратно заправленной.
– Не больно-то Талк меня защищал – сидел истуканом, пока толстяк потешался, – процедил Лекс, пытаясь проглотить ком досады. – Что-то он все меньше похож на друга Женьку и все больше на настоящего Талка – главного хулигана обители!
Саня шагнул было к лежанке друга, как в ту же минуту откуда-то из-под стола послышались странный скрип и постукивание. Лекс замер посреди комнаты, вслушиваясь в пасмурную тишину кельи. Вокруг было тихо, лишь снаружи доносились отдаленные голоса.
Лекс снова двинулся было к лежанке Талкина, но не успел даже двух шагов сделать, как из сумеречной глубины кельи снова послышались легкий перестук и скрежет, как будто кто-то осторожно царапал доски. И у парня заколотилось сердце: скреблись явно под столом!
«Вдруг это кто-то из шайки Джертона спрятался, а теперь выжидает…» – закралась в голову нелепая мысль, и он, кинув шкуру на лежанку, осторожно двинулся к столу, приколоченному к дальней стене между кроватями.
В тот же миг там снова кто-то завозился, и… раздался тихий протяжный свист! У Белова чуть сердце не выскочило из груди от страха.
