Джертон выхватил его из рук Белова.
– Гениально, приятель! – воскликнул он, развернув лист. В теплых отсветах лампадки руны на пергаменте засверкали так, точно были вычерчены не чернилами, а серебряной нитью!
– А все-таки молодец Мариц, – молвил Амикар, разглядывая руны, – соображает в заклинаниях!
– А чем это нарисовано? – заинтересовался Лекс – руны выглядели действительно шикарно.
– В том-то и дело, что обычными чернилами, но руны-то магические! И когда их мастерски чертит маг, они начинают мерцать.
Друзья лишь завистливо вздохнули, переглянувшись, – ничего, если все получится, они еще и не такие загогулины научатся рисовать. Уж мастер Тайлас не подведет!
Глава 17. Куда ходит Мариц?
На следующий день Лекс и Талк едва успели к утреннему Рианону. Саня отчаянно зевал, спина, руки и вообще все тело болело так, будто на нем всю ночь воду возили.
– Ох, и не выспался же я, – ворчал Белов, когда друзья после завтрака двинулись на поле собирать репу. – Прилечь бы сейчас часа на два-три… Ох, как же руки болят!
– Не то слово, – пробурчал Талкин, разминая затекшую спину, – мы ведь и вчера полдня на поле батрачили.
– Непонятно теперь, как репу собирать, Гаурт бы ее побрал, – в тон ему отозвался Саня. Надо сказать, он уже навострился с чужеземной бранью. А вот Талкин то и дело путал забуззов с Гауртом, периодически мешая их с «чертями».
Как ни удивительно, но воспоминания о вчерашнем происшествии с Марицем у Лекса немного притупились – вообще голова плохо соображала, виски нещадно ломило. Зато Арматони на поле был бодр, весел и вовсю болтал с Киганом – они вообще больше ржали да шутковали, нежели работали. Правда, когда на поле пришел магистр Куддар и устроил им разнос, пижоны стояли перед ним, понурив головы, точно малыши перед директором. Жаль, что нотаций Куддара не было слышно – ветер относил слова в сторону.
– Интересно, будет ли Мариц отпрашиваться, – вполголоса промолвил Талк, поглядывая на бородача, который продолжал бушевать.
Однако в этот раз Арматони отпрашиваться не стал. Они с Киганом как миленькие тоже взялись за репу.
Через два часа, когда магистр наконец освободил их, руки у Лекса буквально отваливались:
– Забуззов урожай! – ругался он, разминая плечи дрожащими пальцами. – Можно подумать, зимой они только репу едят! Куда же им столько?
Мимо проходили надменные маги в чистеньких бордовых мантиях, и Саня поглядывал на них с завистью:
– Теперь-то понятно, почему все послушники так рвутся в Чароцвет, – ухмыльнулся он.
* * *
За обедом в трапезной было шумно: послушники рассаживались, гремели вилками-ложками, смеялись; туда-сюда сновали дежурные, накрывая на стол. Саня двинулся в конец зала, где обычно сидел с друзьями, однако в эту секунду его кто-то схватил за рукав.
– Эй, приятель, спишь, что ли? – прокричали ему в ухо.
И Белов, обернувшись, нос к носу столкнулся с Джертоном.
– А, Джер… Как дела? – вяло улыбнулся он.
– Двигаем сюда, ребята, – махнул рукой черноволосый, и друзья, кое-как отыскав свободное местечко, уселись в начале стола, перед носом у кураторов.
Нынче помимо Бранго и Торрикса в трапезной сидел королевский паладин Фабрицио, недавно прибывший из Лаумита. Он шумел еще громче послушников, разглагольствуя о столице, да о его величестве Манвиге Высоком. Пища обители ему казалась скудной, хотя кормили сегодня отменно – не в пример тому, что подавали в обычные дни: в воздухе плыл восхитительный аромат жареного мяса. Так что некоторое время Лекс, Талк и Джер лишь усиленно работали челюстями. Белов был голодный как волк, к тому же гуляш был такой вкусный, что Саня умял две порции кряду.
«Хорошо, хоть кормят здесь от пуза», – подумал он.
Наконец Джертон отодвинул пустую тарелку и посмотрел на друзей:
– Ну, парни, взяли свиток? – тихо спросил он. Правда, голос можно было и не понижать – вокруг стоял такой гвалт, словно они обедали на каком-нибудь базаре.
– Какой свиток? – начал было Лекс и тотчас осекся. – Ах ты ж, Гауртовы овраги!
– Так я и думал, – фыркнул черноволосый. – Вы, ребятушки, ежели решили следить, так давайте, что ли, действовать, пока Мариц не учудил чего.
– Думаешь, он какую-то гадость замыслил? – заволновался Талкин.
– Понятия не имею, – рассмеялся тот, – но мне лично интересно узнать, что он задумал.
– Давай, схожу за свитком, – предложил Саня, поднявшись со скамьи.
Но Амикар покачал головой:
– Поздно. Сейчас трудовоспитание, пропускать нельзя, а вот после…
И Лекс простонал, плюхнувшись обратно:
– Трудовоспитание… Опять этот усатый пузан Фабрицио! Сейчас небось снова заведет шарманку про Посвягу. Ох, и достал меня этот пивной бочонок…
Неожиданно Джертон скорчил страшное лицо и яростно задвигал бровями, Белов непонимающе воззрился на друга.
– Ты чего… – начал было он, однако договорить не успел.
– Какой-какой бочонок? – ударил по ушам трубный голос.
И сердце Лекса подскочило к горлу: за спиной его непостижимым чудом возник тот самый «пивной бочонок» Фабрицио, который еще минутой ранее сидел между мастером Винарием и куратором Бранго. А теперь сверлил разъяренным взглядом Лекса. Лицо его было пунцовым, пышные усы воинственно топорщились.
«Забузз раздери, он все слышал!» – Белова бросило в жар. А вокруг стало очень тихо – послушники и маги явно ждали, что будет дальше.
– Так какой бочонок, ну-ка, повтори! – прорычал паладин, наклонившись к Сане, и на того дохнуло чесноком.
– Я… не то имел в виду, – сглотнул парень, не поднимая глаз.
– Что ж, очень приятно, ОЧЕНЬ приятно! – затрубил паладин, похлопывая по рукояти гигантского топора, о который он опирался.
Саня с беспокойством покосился на широкое лезвие. А Фабрицио поймал его взгляд и довольно закивал.
– Верно боишься, щенок! Я – королевский паладин, а не пивной бочонок! – фыркнул он в усы. – Вот сейчас как возьму и…
Неожиданно «королевский паладин» схватился обеими руками за рукоять и взмахнул топором!
Послушники завопили, со звоном упала тарелка, посыпались ложки. Широкое лезвие свистнуло, рассекая воздух, и пронеслось буквально в каких-то дюймах от уха Белова! Лекс завопил, дернувшись вправо.
– Вот так! – рявкнул паладин и снова взмахнул топором.
Послушники закричали, лезвие сверкнуло, просвистев совсем близко от Сани, тот дернулся в другой бок, и табурет пошатнулся.
– Помогите! – заорал парень, вцепившись в край стола, но пальцы соскользнули, ухватив скатерть. Не удержавшись, он упал на пол вместе с табуретом и потянул за собой скатерть. Послышался ужасный шум, зазвенела посуда, и на голову Лексу посыпались ложки и вилки.
