– Угу, только тогда мы запомнимся не героями, а знатными поломойщиками… – начал было Лекс.
Как в ту же секунду по ушам ударил такой знакомый и ужасный окрик:
– Это что за балаган у моих покоев?!
И у Сани сердце ухнуло в пятки: это был сам Гардок! У парня даже дыхание перехватило от волнения.
К счастью, в эту секунду оживился Бранго.
– О, магистр Гардок! – воскликнул он. – Вы не представляете себе, эти послушники не так безнадежны, как я думал – они решили провести уборку! Совершить доброе деяние в честь Великого Посвящения!
– Вот именно, – подхватил Джертон с деланой улыбкой. – Мы уже отмыли окна мастера Торрикса, а теперь решили у вас…
– Вы и у Торрикса отмыли окна? – изумился Бранго.
– А как же! – кивнул Джертон, и Лекс с Талкиным замерли на карнизе.
«Только бы Гардок поверил… Только бы поверил», – крутилось в голове у Белова.
– Хорошо, что Бранго на нашей стороне, – шепнул Женька, а снизу послышался бас Гардока:
– Вот как, значит, уборка в честь Посвящения… Что ж, интересно, очень интересно, – протянул он и прошелся внизу, прищуренным взглядом разглядывая окаменевших друзей.
«Что-то сейчас будет…» – Саня обливался потом, чувствуя на себе пронизывающий взгляд магистра. Талк, похоже, тоже перетрусил – по крайней мере лезть на карниз к магистру Церсиусу он больше не предлагал.
– С каких это пор послушники начали работать по собственной воле, – хмыкнул Гардок. – А ну-ка, спускайтесь сюда, вы, двое!
И у Лекса даже ладони вспотели. Этого приказа он ждал и боялся. Кажется, они пропали…
– Но мы должны домыть… – замямлил Талкин, пунцовый, точно помидор.
В это время снова вмешался Бранго:
– А что такого, отец Гардок? Пусть поработают. Нечасто наши дети проявляют такую сознательность! – добавил он нравоучительным тоном.
Но магистр жестом остановил куратора.
– Насчет сознательности я с вами согласен, Бранго. А вы слезайте-слезайте, – бросил он друзьям, – да поживее!
И Белов с Талкиным точно в полусне поползли к лестнице. Здоровяк порывался что-то замямлить – ему очень хотелось остаться наверху, но Гардок был неумолим.
– Еще одно слово – и я спущу вас другим способом, – пригрозил он.
По дороге Саня чуть не уронил ведро с краской, однако даже внимания на это не обратил, машинально подхватив его. Пару раз он оступился: ноги дрожали, живот скручивало противным узлом страха. Его даже подташнивало от волнения.
– Ага-а! – раздался злорадный возглас Гардока, и Белов зажмурился, втянув голову в плечи. – Так я и думал!
– Гауртовы чертоги! Это еще что такое? – в тон ему возопил Бранго, уставившись наверх с таким ошалелым видом, будто увидел там забузза во плоти, а не безобидное ругательство. – Что… что это такое?! – заорал куратор и затряс Лекса за плечи, как будто он один был во всем виноват. – Отвечай, негодник! Бездельник!
– Это… эта… надпись, – промямлил Саня, едва разевая рот.
– Нет, это не надпись, – засуетился Джертон, – то есть надпись, конечно. Но мы не знаем, кто это написал, вернее, подозреваем…
– Кто, как не вы! – перебил его Бранго. – Мало того, что вы совершили ужасающее злодеяние, так еще и обманули куратора! Вы… вы… только посмотрите, магистр, что они там понаписали! – затеребил он Гардока, который с мрачным видом изучал ругательство.
– Да не мы это писали! – взвыл Белов, выпав из ступора.
– Погодите, куратор Бранго, – подскочил Джертон, – это не то, что вы думаете, все было не так!.. – затараторил он, однако Бранго резко наклонился к черноволосому, чуть не боднув его.
– Вы хоть понимаете, маленькие нечестивцы, на кого подняли руку? – страшным голосом прошипел он.
– Да не мы ее поднимали! – закричали Лекс и Талк. – Это толстяки!
– Вот как? – Глаза Бранго недобро сверкнули. – Тогда зачем вы полезли оттирать за ними? Отвечай, негодник! Да еще куратора обманули – скажете, не было такого?
И Лекс не нашелся, что ответить. Ох, и сели они в лужу! И впрямь, зачем он только полез приписывать имя Гунта? Пусть бы висела «сулёга» – подумаешь, мелочи! Зато потом толстяков посадили бы в Граук или на штрафные работы сослали… А теперь если послушники узнают про их позорную «мстю», так и вовсе засмеют!
А Бранго все пылал праведным гневом:
– Я ведь сразу заметил нездоровую суету возле ваших покоев, отец Гардок! Когда они меня увидели, то сначала слезли с карниза, потом зачем-то обратно залезли…
Магистр мрачно кивнул, он прохаживался туда-сюда и разглядывал оскорбительную надпись на витраже, словно там не одно короткое слово было, а трактат на десять листов. И выражение его лица не сулило ничего хорошего.
– Так зачем вы обратно залезли? – повернулся Бранго к друзьям. – Дописать ругательство?
– Я же объяснил зачем, – простонал Джертон – он уже два раза успел поведать о том, что случилось, но куратор им, разумеется, не поверил.
– Не надо, маленький врунишка! Если б там было про Лекса, то надпись бы осталась – это раз. А во-вторых, не удивлюсь, если вы действительно приписали имя Лекса, чтобы еще изощреннее оскорбить магистра Гардока, – выдал он, и Саня даже рот открыл от такого обвинения.
– Вы что?! – вытаращился на небритого мага Джертон, от шока позабыв, что Бранго – куратор и говорить с ним надлежит соответствующе.
А тот злорадно ухмыльнулся:
– Вы давно ненавидите магистра Гардока, я это заметил еще после утреннего Рианона, когда… – Однако договорить ему не удалось, потому что Гардок наконец поднял руку: болтовня куратора ему явно надоела.
– Можете успокоиться, Бранго, эти трое свое получат. – Он бросил на Лекса мрачный взгляд, от которого у парня внутри все сжалось. – Неделя штрафных дежурств в воротах обители, а сегодня на ночь – Граук!
И Саня замер, не зная, радоваться этому или огорчаться – по правде говоря, он и дежурство в воротах себе слабо представлял, и таинственный Граук тоже. Звучало это не слишком приятно, но хоть не порка – и то счастье…
Но не успел он даже обдумать это, как из гущи размышлений его вырвал вопль Джертона:
– Да за что Граук? Отец Гардок, ведь не мы это писали! – заголосил он, и Лекс, сам не зная почему, тоже подхватил.
– И правда, магистр Гардок, мы сейчас все ототрем, хоть и не виноваты! – Загадочный Граук всерьез испугал его, пусть он даже толком и не представлял себе, что это такое.
– Ага, сразу узнаю трусливых нечестивцев, – ухмыльнулся Бранго, но Сане уже было все равно.
– Мы сейчас залезем и все сотрем, а потом вы поговорите с Нефлингом и Гунтасом, – начал он упрашивать Гардока, который мрачной колонной возвышался над ними. – Они давно нам строят козни. Давайте, ребята!
