Однако Лекс, не дожидаясь новых обвинений, перебил его:
– К твоему сведению, подсыпал один Талк. Я за Марицем следил в это время, – буркнул он, отведя взгляд: забузз раздери, Джертон ведь еще не знает, что он проиграл этот спор! И кинжал его продул…
Ох, черт, они с Талком за этот злосчастный день совершили столько всяких гадостей, сколько у обычных людей и за месяц не наберется… Тьфу! Что скажет мастер Тайлас, если узнает обо всем?
– Ах да, ты про спор говорил, – пробормотал Амикар, и Лекс внутренне напрягся.
«Страшно подумать, что будет, когда Джертон про кинжал услышит…»
– Ладно, – проворчал черноволосый, – будем считать, что Талк временно сошел с ума без твоего присмотра и подсыпал горох бедолаге Бранго. А я уж было подумал, что ты решил отомстить куратору.
– Я, по-твоему, похож на психа? – обиделся Саня. – Это надо быть самоубийцей, чтобы магу горох подсыпать!
– Не скажи, после Лаумита вы все же странные, – хмыкнул Джертон. – Но на сумасшедшего ты не похож, да, – поспешно добавил он, заметив, как набычился Лекс.
– И Талк не мог ошибиться, – продолжил Белов. – Наверно, что-то непредвиденное случилось…
– И что же? – фыркнул Амикар. – Бедняга Бранго случайно робу Гунтаса напялил? Талче бы еще над Гардоком подшутил, право слово!
– В том-то и дело, – перебил его Лекс. – Талк, по-твоему, дурак – так подставляться? К тому же мы собирались двоим подсыпать, а весь горох почему-то оказался у одного… – И Саня вопросительно посмотрел на Джертона.
Тот хотел было ответить, но в это время в галерее послышались тяжелые шаги, и через секунду в холле объявился светловолосый Винарий.
И орава послушников загалдела как на базаре. Одни только Лекс и Джер молча смотрели на мастера. Вид его Сане не понравился – маг был мрачен, словно туча, так что парень снова почувствовал надоевше знакомый холодок волнения.
– Все здесь? – хмуро вопросил Винарий.
Послушники зашумели сильнее:
– …А с куратором Бранго все в порядке?
– …А кто это натворил? – посыпались вопросы, однако Винарий, не обращая внимания на гудящую толпу, принялся оглядывать послушников.
Губы его зашевелились, точно бы он кого-то выискивал, и Лекс проглотил ком волнения.
– Думаешь, они что-то знают? – шепнул он Джертону.
Тот передернул плечами:
– Понятия не имею, но давай-ка подойдем к остальным, а то как бы действительно чего не заподозрил…
И, точно услышав его шепот, Винарий обернулся к друзьям:
– А ты, Лекс, был на завтраке, верно?
Сердце Белова подскочило к горлу:
– Конечно, вы же меня видели.
В толпе послышались смешки.
– А может, он это и устроил, – прогнусавил кто-то, зажав нос. – От него же всегда горохом воняет!
Однако Винарий метнул строгий взгляд на послушников, и в коридоре сразу же воцарилась тишина.
– Так, – кивнул светловолосый мастер, снова посмотрев на Лекса, – а не объяснишь мне свой поступок с послушником Нефлингом? Что за разговоры ты с ним завел?
В толпе снова зафыркали.
– А… это? – как можно беспечнее махнул рукой Саня. – Я с ним, понимаете, подружиться хотел, а он, к сожалению, не пожелал дружиться, – Лекс состроил печальное лицо. – Что ж, значит, не быть нам друзьями!
Смешки в толпе стали громче, а Винарий пожевал губами.
– Очень хорошо, значит, подружиться собрались! – Он кивнул, отвернувшись, хотя было видно, что объяснение его не устроило.
Саня с Джертоном переглянулись.
– Думаешь, поверил? – прошелестел Лекс, и Амикар едва заметно пожал плечами.
– Вид у него какой-то странный. Сомневаюсь, что поверил, но ведь никто не видел тебя около плащей, верно?
Несколько секунд Лекс переваривал слова друга, а потом снова зашептал:
– Думаешь, они Талка запалили… То бишь заметили? – поправился он, вспомнив краем сознания, что Джертон может не разобраться в их сленге.
Однако докончить ему не удалось, потому что Винарий хлопнул в ладоши, призывая послушников к тишине:
– А теперь все на трудовоспитание, да побыстрее. И будьте готовы к тому, что в любой момент вас могут вызвать магистры! – мрачно добавил он.
Толпа зашумела-загомонила, повалив в коридор, – ни дать ни взять птичий базар, одни только Джертон и Лекс молчали, избегая взглядов друг друга.
* * *
– …Вас могут вызвать магистры… – хмуро повторил Саня, когда они шли на трудовоспитание. – Мастера явно не знают, что это мы, – добавил он, оглянувшись, и… столкнулся взглядом с Гудианом, который настороженно косился на него.
Однако как только Лекс обернулся, тот резко отвел взгляд, и у парня ёкнуло сердце.
– Ты что? – потеребил его за плечо Джертон.
– Гудиан какой-то странный, – проговорил Саня, – такое ощущение, что он знает или подозревает…
– Всего лишь подозревает, – отмахнулся Амикар. – Сам посуди, тебя же вообще не было в раздевалке у Сегундо! Что он мог заметить-то?
Лекс вынужден был согласиться, но мерзкое гнетущее чувство не покидало его: что-то не так с Гудианом – это точно. Еще вчера он был совершенно нормальный – как всегда нравоучения читал. А тут… глядит на него, как на Нефа какого-нибудь!
«А может, дело не в горохе, а в споре с Журисом? Узнал как-нибудь про кинжал… Хотя вряд ли Журис стал бы ему докладываться», – подумалось Лексу.
В это время они вошли в мастерскую.
– Одного не понимаю, куда этот Талк мог запропас… – раздраженно начал было Джер, но слова застряли у него в горле: за дальним верстаком у окна сидел здоровяк и преспокойно раскладывал инструменты на столе!
Лекс едва удержался от радостного возгласа.
– Тихо, веди себя как обычно, – придержал его за руку Амикар, – на нас и так посматривают.
А послушники на все лады обсуждали происшествие с Бранго.
– А вы видели, какая у него была рожа?..
– Нашему Бранго теперь до самой Посвяги не отмыться, – хохотнули с задних рядов – кажется, это был Мариц. – Вонючий горох – штука ядреная, теперь он месяц будет источать миазмы, а мантию мага ему выкинуть придется, – заявил он под общий хохот, и Лексу стало жарко.
«Проклятье… теперь из-за нас над куратором будут издеваться!»
На трибуне рядом с кафедрой туда-сюда расхаживал Фабрицио, молодецки подкручивая усы и что-то насвистывая себе под нос. Он был явно в прекрасном настроении, чего нельзя было сказать о друзьях.
Талкин, заметив Лекса и Джера, даже привстал от волнения.
– Наконец-то! Где вы там застряли? – загудел он.
