Но вот он вдруг оказался среди невероятной, фантастической красоты, и солнце светит, и веет теплый ветерок, который пахнет цветами, и белая трава искрится, как снег под солнцем, а рядом кто-то сидит и говорит ему так ласково-ласково:
– Здравствуй…
Валерка повернул голову.
Это была женщина – удивительно красивая! У нее были ясные светлые глаза и белые волосы, заплетенные в косы и закрученные короной вокруг головы. Она была похожа на королеву – и, наверное, она и был королевой этого чудесного, радостного, белого, сверкающего мира.
– Ты помнишь меня? – спросила она, глядя в глаза Валерке, и ему показалось, что этот взгляд проник ему прямо в душу.
– Конечно, – робко кивнул он.
– А ты помнишь, как меня зовут?
– Вера, – прошептал он. – Тебя зовут Вера, и ты жила на острове Туманный.
– Я была его владычицей, – улыбнулась Вера. – А еще я была владычицей наказаний. Но теперь я стала владычицей смерти. Ты будешь мне помогать?
– Да! – радостно воскликнул Валерка.
– Ты сделаешь все, о чем я попрошу?
– Конечно! – согласился он.
– А мне показалось, что ты испугался, увидев меня на кладбище…
– А я разве видел тебя на кладбище? – изумился Валерка. – Там было какое-то чудовище.
Вера засмеялась:
– Нет, это была я. Но разве я похожа на чудовище?
– Конечно нет! Ты похожа на королеву!
– Точно так же называл меня мой сын, – вздохнула она. – Помнишь его?
Валерка кивнул.
– У него не было от меня тайн, – продолжала Вера. – И у тебя не должно быть, понимаешь?
– Да, да! – восторженно подтвердил Валерка.
– Тогда расскажи мне, что вы решили делать дальше.
Валерка смотрел на нее, любовался – и рассказывал, рассказывал, рассказывал, чуть ли не захлебываясь в словах от готовности услужить ей. А она кивала и улыбалась. Потом взяла его за руку и хотела надеть на запястье какой-то необычайно красивый белый плетеный браслет. Валерка думал отказаться: что он, девчонка, что ли, браслетики носить?! – но жалко было огорчать прекрасную королеву по имени Вера.
Внезапно она резко повернулась, уставилась куда-то в сторону – и браслет выпал из ее рук, а лицо удивительным, пугающим образом изменилось. Теперь оно было жутким, свирепым, исполненным ненависти. Особенно страшными стали мигом побелевшие глаза, напоминавшие глаза гипсовой статуи или мертвеца…
Валерка обернулся, чтобы понять, куда она смотрит, – и вдруг увидел Ганку!
Ганка была точно такой, как тогда, год назад, когда подошла к Валерке на старом причале: в стоптанных кроссовках, в слишком коротком и тесном платьишке и слишком длинном и широком плаще без пуговиц, с растрепанными косичками и огромными черными глазами в черных, кукольных, круто загнутых ресницах.
Тогда она только раз взглянула на Валерку этими своими глазищами – и он пропал…
Какое же счастье увидеть ее снова!
– Ганка! – воскликнул он. – Ганка!
Но она не смотрела на него. Она смотрела на королеву Веру – с такой же ненавистью, с какой та смотрела на нее.
– Не смей его трогать, Вера-мегера! – закричала Ганка.
И от ее крика Валерка проснулся и даже подскочил на диване, суматошно озираясь по сторонам.
Так это был только сон?!
Ну и сон… Самый дурацкий на свете!
Как ему вообще могло присниться такое? Как?! Ведь Валерка ненавидит Веру! Он боится ее, он чуть не умер от ужаса, когда вдруг там, на кладбище, ему показалось, что беловолосое чудище похоже на нее…
Нет! Он не будет думать об этом. Это слишком страшно! Слишком страшно думать о гибели двоеглазки, который спас их всех. И о призраке Сан Саныча, которого – это теперь ясно! – нет в живых…
Валерка упал лицом в подушку, натянул одеяло на голову и, чтобы прогнать кошмары, от которых ломило сердце и хотелось плакать, стал вспоминать Ганкины черные глаза, и ресницы, и кудряшки на висках.
Вдруг раздались чьи-то легкие шаги. Кто-то прошел по коридору мимо кабинета, где лежал Валерка, в сторону прихожей.
Потом все стихло.
«Кто это может быть, кроме Лёнечки и Валентины? – подумал Валерка, злясь, что отвлекся от приятных мыслей. – А там, рядом с прихожей, как раз туалет».
Заткнул уши, чтобы его больше ничто не отвлекало, и снова начал думать про Ганку.
Как жаль, что он потерял листовку! Как жаль!
Где? Наверное, на кладбище выронил. А вдруг найдет, когда снова там окажется завтра, то есть уже сегодня? Хоть бы найти!
Если бы у него была сейчас листовка, он положил бы ее под подушку и погладил, представляя себе, что касается Ганкиной щеки…
Эти мысли были спасением. И они помогли Валерке снова заснуть – на сей раз крепким сном без всяких сновидений.
* * *
– Ребята, что такое? Уже десять, а вы еще спите? – удивлялся доктор Потапов, переобуваясь в домашние тапочки. – Поздно легли, что ли? И куда это Валюш… то есть Валентина наша куда подевалась?
Валерка пожал плечами, переминаясь с ноги на ногу, позевывая и протирая заспанные глаза. Он ни умыться, ни одеться не успел. И даже не знал, что Валентины нет дома.
Лёнечка тоже помалкивал. Он уже успел одеться и то и дело одергивал длиннющие рукава рубахи, которые и так доходили ему чуть не до кончиков пальцев.
Валерка подумал, что это, наверное, и называется «спустя рукава». Из-за этих рукавов вид у Лёнечки был еще более нелепый, чем обычно. Обычно – нелепый и заоблачный, а сейчас – нелепый и вдобавок почему-то очень мрачный.
– Про Сан Саныча новости есть? – спросил Михаил Иванович.
Валерка покачал головой.
Доктор Потапов позвонил в полицию и узнал, что и там не имеют никаких известий о судьбе начальника.
– Ищем, – был ответ.
Валерка опасался, что Михаилу Ивановичу сейчас расскажут о его ночном звонке, но, наверное, утром на дежурство заступил кто-то другой, а сержант Кравченко уже ушел домой. Обошлось!
– Ладно, – сказал Михаил Иванович, положив трубку, – мне надо отдохнуть, ребята. За ночь даже покемарить ни разу не удалось. Тяжелый был больной, я глаз с него не спускал. Так что иду спать. А вы пока погуляйте, что ли.
Положил руку на плечо Валерке:
– Слушай, ты не расстраивайся так. Может, ничего плохого и не случилось. Подождем новостей из полиции. Мы ведь все равно ничего не можем сделать сами!
Валерка кивнул, отводя глаза. А что, если рассказать? Или хотя бы попробовать?.. Вдруг Михаил Иванович поверит?
В это самое мгновение дверь открылась и появилась Валентина. Она переоделась в другую футболку и ветровку и тащила в обеих руках сумки, полные продуктов.
