Трусливая Катерина Лобанова с вызывающей, скорее эпатажной стрижкой на негнущихся ногах вошла в вестибюль и предъявила пропуск охраннику. Юрик был первым, кто ее не узнал.
Людмила Васильевна написала заявление на отпуск, подписала у шефа, поставила подчиненным коньяк и поехала домой. Две глупые гусыни, что работали у нее в подчинении, радостно желали ей хорошего отдыха и т. д.
Они не знали, что больше ее не увидят. Она два года ходила по лезвию, чтоб обеспечить себе старость. Боялась ментов, боялась бандитов, боялась подельника, боялась шефа, но деньги текли рекой и остановиться было трудно. Никто, кроме нее, не знал, сколько на самом деле было вывезено цветного металла, как простого лома. Накладные она оформляла сама, мило улыбаясь и рассказывая какие-то басни, подсовывала полуслепой главбухше на подпись, подписывая у главного инженера, вертела задом. Противно вспоминать. Водитель отвозил лом, получал деньги и привозил ей, он не обманывал, потому что сумма была оговорена заранее. Ему она «отстегивала» десять процентов от суммы, предупредив, что остальное раздает выше, но все оставляла себе. Он понимал, кивал головой, но, кроме того, считал, что может ее пользовать, поскольку они подельники. И пользовал.
Зуева передернулась. От него пахло соляркой и только что съеденной колбасой. Обычно он заглядывал в отдел, если гусынь не было, он прямо говорил, что хочет ее, если они были, он вызывал ее якобы пошептаться. И она шла. Они облюбовали вагон предназначенный на демонтаж. Слава Богу, он делал это быстро. Иначе бы она не вынесла. И ей все время приходилось улыбаться.
Убрала она его с работы не своими руками. Он со своим «КАМАЗом» был приписан к АХО. Она завела горячую дружбу с главным механиком, подпаивала того дорогим коньяком и быстро привела к мысли, что водителя «КАМАЗа» надо увольнять, он, водитель то есть, обнаглел, срывает задания. Ручной механик к чему-то придрался и водителя уволил. Вскоре механика выгнали за пьянство. Водитель приходил к ней плакаться. Она посочувствовала, обещала помочь, он ждал, ждал, потом куда-то устроился. Ни на одном документе нет ее подписи. Свидетель один, но он не дурак признаваться, сам неплохо поживился. Она остановилась, когда принимающая сторона шепнула, что кто-то стал интересоваться ее персоной.
Встретились со Стасом Агаповым они случайно, он наводил справки по поводу пересылки контейнера, она как раз оказалась в диспетчерской. Они сразу приглянулись друг другу. Он пригласил ее выпить кофе. Роман длился восемь месяцев, а потом Стас завел себе подружку.
Агапов называл ее Люськой и ей нравилось, она при нем чувствовала себя молодой, гораздо моложе, чем была на самом деле. Она мечтала уехать за границу вместе с ним, тем более у него там отец, Стас только смеялся и не желал даже говорить об этом. Потом он стал избегать ее. Она наняла детектива, все узнала. Зуева устроила ему скандал, а Стас ушел. Не оправдывался, не уговаривал простить его, просто ушел. Людмила Васильевна решила подождать, она очень красивая и теперь достаточно богатая, никуда он не денется.
Агапов знает, что у нее много денег, якобы муж оставил при разводе. Она сама рассказала эту басню. Что мог оставить ей нищий интеллигентик? Культурное наследие?
Поскандалила она напрасно, Агапов не любит, когда на него давят. Хотя ей можно себя простить, она настолько устала, что не смогла удержаться. Она предъявила Стасу доказательства, он лишь плечами пожал. Да еще и на смех поднял со слежкой, а потом заявил, что ему не нравится, когда за ним шпионят и предпочитает расстаться. Вот тут она и не выдержала, швырнула в него вазой. Такой вспышки ярости она от себя не ожидала. Глупо повела себя, очень глупо. Забыла, что надо улыбаться. Всегда. Везде. Всем.
Семен Кора, с ударением на «о», занял наблюдательный пост с утра. Он видел, как приехали ставить дверь, видел, как Катерина пробежала в салон и, едва не упустил, когда она вышла с новой прической.
Он разинул рот. Из салона вышла не Катерина, а молоденькая девчонка, стильная столичная штучка. У нее даже походка изменилась, она как будто пританцовывала на ходу.
Семен мрачно подумал, что теперь у нее отбоя не будет от кавалеров. Катерина села в автобус, не выходила долго, он испугался, что проморгал, но оказалось, она ехала до конечной остановки.
Приехала она в какую-то строительную фирму, где пробыла больше часа. Он видел, как она вышла из дверей, над чем-то смеясь, и побежала к автобусу. Ему очень хотелось отвезти ее домой, но он побоялся, что она поймет, что он следит за ней. Он и в самом деле следил. Зачем он это делал, не знал сам, ему просто не хотелось упускать ее из виду. Утром он решил, что только проверит, поставили ли дверь, а потом уедет. Дверь установлена, а он все еще таскается за ней хвостом.
Катерина вышла на своей остановке, прошла танцующей походкой в магазин, вернулась и вошла в подъезд. Вскоре на шестом этаже включился свет и Семен, с чувством выполненного долга, поехал домой.
Катерина рассказала маме об удаче, которая ей выпала, мама немедленно сообщила, что приедет через два дня, полюбоваться дверью и новой прической дочери.
Новым видом своим Катерина повергла фирму в шок. Поголовно все ее не узнавали, затем узнавали, говорили комплименты, бросали заинтересованные взгляды. Катерине пришлось придумать какие-то дела, чтобы дождаться его. Он приехал, когда она собиралась уходить, потеряв надежду его увидеть. Как хорошо, что она дождалась! Он не узнал ее, заинтересованно поглядел, когда шел мимо, затем узнал, и растерялся, как-то вдруг обрадовался, спросил о самочувствии. Оказывается, был наслышан, что с ней случилось, и сказал, что сочувствует и даже! предложил обращаться, если будут проблемы. Катерина дрожала от счастья, надеясь лишь, что не слишком заметно.
Она тряслась в автобусе, не обращая внимания на быстрые, заинтересованные взгляды пассажиров, забыв про свою новую прическу, полностью выпав из реальности. Она вспоминала каждый жест, движение глаз, движение губ человека, которого жаждала увидеть. Нельзя быть такой влюбленной, упрекала она себя, и все равно была счастлива. На нее свалилось столько приятных мгновений, что и спустя сто лет, она будет помнить это состояние своей души.
Стасу Катерина позвонила, как только вернулась домой. Она с восторгом рассказала ему про дверь, а он поднял ее на смех. Катерина слегка обиделась.
— Ты хочешь сказать, что у меня глюки? Дверь-то стоит!
— Катька, ты вроде грамотная девка. Помнишь? «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Здесь что-то не чисто. Как бы они через месяц тебе счет не предъявили. Случались в мировой практике и такие аферы. Ты хоть фирму помнишь, с которой связалась?
— Нет, — жалобно всхлипнула Катька, ей было очень грустно расставаться с мыслями об удаче.
— Не реви раньше времени. Надеюсь, ничего не подписала?
— Подписала.
Стас услышал, как она заревела, убрав подальше от себя трубку.
— Катька, не смей реветь! Слышишь? Да что это за напасть такая, чуть что, сразу в слезы! Хочешь, я сейчас к тебе приеду?
