— Ты не хочешь говорить, что случилось?
— Нет, тебя это не касается.
— Майкл, я не чужая тебе.
— Ты уверена, Маргарет? Я вернусь с сыном и мы поговорим, Мне некогда.
Муж закрыл дверь.
Верочка Иосифовна умирала от любопытства. Подтянутый молодой мужчина, отчего-то седой, представился Горбуновым, показал удостоверение, на котором она не успела прочесть ни одной буквы, и спросил, где находится кабинет руководителя.
Он беседовал с Риммой больше часа. Вышел не попрощавшись. Верочка помчалась к Римме.
Римма Евгеньевна Грач сидела в кабинете Стаса и курила, похоже, не первую сигарету.
— Риммочка, что произошло?
— Агапов при смерти.
— Как? — похолодела Верочка. — Как при смерти, он же в Лондон собрался, он же туда уехал.
— Не доехал, по дороге в аэропорт его расстреляли.
— Ой, мама, — тихонько завыла Верочка, — ой, мамочка.
— Не вой, не наводи панику. Горбунов меня допрашивал, что слышала, что видела, что знаю. Он в фирму «Ремонт» отправился. Стас мне рассказал, они предлагали ему махинацию провернуть, чтоб он налом им отдал, он не согласился. Наверно они мстят. Я все следователю выложила, пусть разбираются. Стас мне сказал, как вести себя, если фирма появится здесь, а они не появляются. Почему?
— Римма, что с Агаповым, ты сказала, он при смерти.
— Не я сказала, Горбунов сказал.
— Надо что-то делать! Может кровь сдать?
— Ничего делать не надо. Горбунов сказал, не афишируйте, пока он разрешения не даст, никому не говорить, пусть думают, что Стас в Англии. Интересы дела, блин косой.
— Я так не могу, надо чем-то помочь. Где он лежит?
— В госпитале. Слушай, у тебя же там папка работает, да?
— Но он не в хирургии.
— Ну и что? Попробуй к нему пробраться, а там к Стасу попадешь, может ему и вправду что-нибудь надо.
— Попробую.
— Только без всяких там штучек.
— Каких?
— Сама не знаю. Ну, блин косой, устроил Стас сюрприз!
— Он же не специально.
— Я, что, на дуру похожа? Знаю, что не специально. Мой Грач путевку купил, отдохнуть хотели, теперь, пока Агапов не поправится, забыть можно.
— Пойду я, после тихого часа у них становится спокойнее, начальство разъезжается, может получиться навестить Стаса.
— Иди. Вечером позвонишь.
Семен получил пропуск, поднялся на третий этаж, в хирургию, нашел палату Катерины и робко постучал. Войти разрешили. Катерина сидела.
Семен присел возле нее на корточки.
— Ты как?
— Я хорошо, Семен. Помоги мне встать. Я пыталась, но голова кружиться.
— А можно?
— Надо. Нельзя лежать, такие теперь методы лечения.
— Давай попробуем.
Катерина ухватилась за его руку, встала и потихоньку пошла в сторону двери.
— В коридоре есть на чем сидеть?
— Банкетки есть.
— Пойдем, поговорим.
— А плохо тебе не будет?
— Ты меня назад отнесешь. У тебя в привычку входит, меня на руках носить. Может в этом твое предназначение, а Семен?
— Я бы не отказался.
— Не стоит насчет меня питать иллюзий, Сеня, мое сердце занято.
— Агаповым?
Катерина тихо засмеялась.
— Нет, не им. Только никакого значения это не имеет. Я, Сеня, много думала, когда очнулась. Жила себе и жила, в ус не дула, особо не хулиганила, никому не мешала, так и думала, проживу. И вдруг я кому-то понадобилась или помешала, не знаю. Помнишь, я плакала? Мне тогда стыдно было признаться, я считала, что раз со мной так поступают, значит, я в чем-то провинилась. Мне под дверь, накануне вечером, целый пакет дерьма подложили. Подожди, не перебивай. Мне стыдно было. А сейчас смешно. Это же надо было так старательно копить! Дня три, небось, собирали. Вот, рассказываю, а мне опять смешно. Ты утром пришел, у меня страх исчез, потом еще Стас позвонил, я поняла, что кому-то нужна. И перестала бояться.
— Помолчи немного, Катерина, отдохни.
— Не устала я, просто слабость. Я хочу сказать, пока смелая. Вернусь в привычную жизнь, к работе, опять комплексы вылезут, тогда точно не решусь. Я тут поняла, что мы все стесняемся, друг друга, не говорим правду, уходим от ответов, потом жалеем, потом забываем. Или не успеваем. Я жалею, что Стасу не сказала, как я рада знакомству с ним. А тебе сейчас говорю.
— Катерина, хватит, не плачь, иначе меня выгонят.
— Я не плачу.
— Умница, пойдем обратно, тебе полежать надо.
— Да. Сеня, кто меня так ненавидит? Почему меня хотели убить? Из-за меня пострадал Стас, он умереть может. И тебя ранили, я слышала.
— Царапина. Агапов выберется, будь уверена. А тебя больше никто не тронет, не волнуйся.
— Его поймали, того, кто стрелял?
— Да. Отдыхай, что тебе принести?
— Ты можешь съездить в Пушкин? Мама цветы просила полить.
— Все сделаю.
Семен шел по коридору, глубоко задумавшись. Катерина ясно сказала, чтобы он не рассчитывал на нее. Он не питал иллюзий с первой встречи, но все равно было грустно. Агапова он считал счастливчиком, ан, нет, не сумел покорить он Катерину, хоть это и подло, но радует. А что касается того, кто охотился на Катерину, он знает, кому она помешала.
Семен даже покачнулся, когда в него врезалась молодая женщина.
— Ой, — она зажала рукой рот и уставилась на него. И покраснела.
Семен сначала с досадой, а затем с интересом наблюдал метаморфозу. Она была под стать ему, Катерина бы в него врезалась, он бы не заметил, а девушка, что глазела на него, смогла его встряхнуть.
— Вы не ушиблись? — вежливо спросил Семен.
Она вдруг рассмеялась, звонко. Так в больницах смеяться нельзя. Кто-то зашикал, проходя мимо.
— Обычно, я задаю этот вопрос, — мягким, грудным голосом ответила девушка. И снова засмеялась, только тихо. — Извините.
— Это меня надо простить, я должен быть внимательнее.
— Словом, прощаем друг другу столкновение.
— Да. Извините, я должен идти.
— Я тоже.
И не сдвинулись ни на шаг.
— Я к сотруднику, — зачем-то сообщила Верочка.
— Я навещал знакомую. Всего доброго.
— До свидания.
Вот оно, мое счастье, спасибо тебе Агапов. Верочка глубоко вздохнула, вспомнив, зачем пришла, пристыдила себя и, сделав соответствующую при посещении тяжелобольного мину, пошла по коридору. Ей предстояло выяснить, где лежит Стас и посмотреть на него.
