– А что еще сказал следователь? Что им удалось выяснить про этого Цыплакова?
– Разумеется, они под микроскопом изучили его личность.
– Ты имеешь в виду работу экспертов над телом убитого?
– И это тоже. Но там ничего утешительного для нас не предвидится. Удар тяжелым переплетом повредил черепную коробку Цыплакова. На переплете полно отпечатков пальцев моего Никиты. В принципе это и неудивительно, он часто бывал в квартире дяди и наверняка трогал его книги. Но в ходе расследования убийства любая мелочь приобретает значение. Одним словом, ничего обнадеживающего для Никитки эксперты не выяснили. Но зато…
Ритка выдержала паузу.
– Зато?
– Зато в личности самого Цыплакова прослеживается множество странностей.
– Например?
– Например то, что он всю жизнь был профессиональным игроком. Но если в начале своей карьеры игрока он ничем не отличался от тысяч себе подобных бедолаг, бывало, что проигрывался в пух и в прах, то после восемьдесят первого года все в его жизни изменилось.
– Серьезно? И как же это?
– Начать с того, что он купил себе шикарную квартиру. Ту самую, где мы с тобой были, на Мойке. Потом машину, потом еще одну машину. Обставил квартиру дорогой антикварной мебелью.
– Частично это были подделки вашего дядюшки Кривко. Тот ловко втюхивал Цыплакову фальшивки.
– Неважно, – отмахнулась Ритка. – Главное, что деньги у Цыпы появились. И деньги немалые. Судя по тому образу жизни, который он мог себе позволить, он имел очень и очень приличный доход. И в связи с этим спрашивается – откуда?
– Ну… Наверное, играл и выигрывал.
– Да. Но что-то раньше ему так не везло. Даже ему совсем не везло. Он проиграл сначала доставшуюся ему от родителей квартиру, переехал в коммуналку. А потом и ее был вынужден продать, чтобы расплатиться с долгами и вообще перебраться в какую-то халупу, которую и жильем-то назвать было трудно.
– Вот как? И ты знаешь, где находилась эта халупа?
– В Тосно. Даже не в самом Тосно, а еще ехать километров двадцать. Какие-то торфяные разработки. Приезжающим давали там комнаты или квартиры без горячей и холодной воды, без канализации и с печным отоплением. Рассохин говорит, что дома были дырявые и гнилые уже через несколько лет службы, они никак не подходили для жизни людей. И тем не менее люди там жили и, что самое важное, живут до сих пор.
– Серьезно? А как же этого Цыпу забросило в торфяники? Или он там работал?
– Работал. И спускал все, что ему удавалось заработать. Все до копейки.
Мариша покачала головой.
– В таком случае я не понимаю, как ему удалось выбраться со дна, из самой ужасной нищеты. И снова войти в приличное общество. Как у него это получилось?
– Вот! Вот и я не понимаю! И следователь не понимает. Он говорит, что надо бы съездить в это Рябово.
– Рябово? Ты же говорила Тосно.
– Рябово – это тот самый поселок, где жил и работал Цыплаков.
– И куда он перебрался оттуда?
– В ту самую квартиру на Мойке. Мы с тобой там были.
– Это где его убили?
– Да.
– Гигантский скачок, – восхитилась Мариша. – Прямо невероятный! Из барака без канализации и воды в настоящее дворянское гнездо в центре старого Питера.
– А я тебе о чем и говорю! – с жаром воскликнула Ритка. – В тот момент у Цыпы откуда-то появились огромные деньги. Он купил квартиру на…
– Постой, постой! – перебила ее Мариша. – Как это купил? Восьмидесятые года – это еще время правления советской власти. А тогда нельзя было просто так взять и купить квартиру.
– Верно. Цыплаков оформил фиктивный брак с хозяйкой этой квартиры. Он заплатил ей, а она после их развода оставила квартиру ему. Ну, якобы по разделу имущества.
– Ого! Интересная комбинация. И сколько он заплатил?
– Пятнадцать тысяч.
Мариша прикинула. Много это или мало? Сейчас сумма кажется ничтожной. Но в восьмидесятые годы, когда зарплата рядового инженера составляла двести рублей, а директор крупной фабрики или завода получал от силы пятьсот рублей, эти деньги должны были являться настоящим богатством. И потом, нельзя забывать, что в советские времена шкала ценностей была сдвинута в сторону импортных шмоток, техники и машин. Вот эти вещи действительно стоили дорого. А вполне приличную однокомнатную квартирку можно было купить, вступив в кооператив и заплатив при этом всего три или четыре тысячи рублей.
– А откуда известна сумма, которую заплатил Цыплаков своей женушке?
– От нее самой.
– Старушка жива?
– Жива и вполне неплохо себя чувствует. Небольшой маразм не помешал ей вспомнить эту комбинацию. По ее словам, квартира досталась ей по завещанию от мужа. И составлено оно было так хитро, что просто разменять жилье она не имела права.
– Ну так и жила бы себе припеваючи в огромных хоромах.
– Дело в том, что у старушки были дети от первого брака. И она хотела для них отдельные квартиры и для себя тоже. Но разменять, как я уже говорила, она эту квартиру не могла. Второй муж у нее был юристом и слегка с приветом. И как-то он там очень хитро составил свое завещание, что жена была вынуждена сидеть на сундуке с золотом, но не иметь возможности взять оттуда ни единой монетки.
– И она придумала эту аферу с фиктивным браком?
– Да. Или Цыплаков. Теперь уже не понять, кто выступил инициатором. Важно то, что эти двое нашли друг друга. И сделка состоялась.
– Интересно. А почему тетя Люся ничего не рассказала нам про прежнюю владелицу квартиры?
– Тетя Люся переехала в этот дом позднее. Когда она туда въехала, Цыплаков уже жил там.
– Понятно.
Мариша была раздосадована. Противная тетка Люська! Держала себя так, словно весь свой век прожила в том доме, а сама знала про своего соседа совсем не так много. Но и Мариша тоже хороша. Нельзя было удовольствоваться разговором с одной единственной свидетельницей! Нужно было обойти и других соседей! Она допустила ошибку. Просто возмутительную ошибку, учитывая ее огромный опыт ведения расследований и сыщицкое чутье.
– Ты о чем задумалась? – затеребила ее Ритка, услышав, что подруга замолчала: – Эй? Ты чего?
– Ничего. Думаю, что сыщик из меня никудышный!
– Почему?
– Потому что всю эту информацию мы должны были с тобой узнать сами!
– Ну, мы и узнали.
– Мы должны были это узнать без помощи следователя!
– Да какая разница! – удивилась Ритка. – Мы же не всесильны. И не можем быть одновременно в десяти местах. Зато мы узнали много другого. И еще…
– Что еще?
