Она помолчала немного, собираясь с мыслями.
— Наверное, ты прав. Знаешь, а ведь раньше я такой не была. Я заводилой росла, постоянно девчонкам игры придумывала. Мы в школу играли, или в показ мод, или в дочки-матери. И так здорово, так интересно было жить!
— А в больничку или в папки-мамки вы не играли? — игриво пихнул её плечом Игорь. — Ну, там, укольчик в попу сделать, спать улечься под одним одеялом…
— Нет, — засмеялась Людмила. — А ты играл?
— Ага. Мне было лет шесть, мама ещё жива была. Мы играли с соседской девочкой по имени Людочка, она была доктором, а я пациентом. И когда она собралась осматривать все мои больные места, в комнату вошла её мамочка. Застукала нас и сказала, что теперь я, как порядочный человек, должен на Людочке жениться. Слушай, она была такая же хорошенькая, как ты. Может быть, это ты и была?
— Нет, точно не я! — засмеялась Людмила. — Я в такие игры никогда бы не стала играть. Мама меня в строгости держала. Я вообще об отношении полов во всех подробностях лет в четырнадцать узнала. Нет, в пятнадцать, когда Танька вытащила из родительской библиотеки «Анжелику» для меня почитать. Я потом несколько ночей о таком принце грезила, как этот Жофрей. А Аркадий у меня первым мужчиной был. И единственным… до тебя.
— Слушай, может быть, это не моё дело, но как вы с ним сошлись? Вы ведь с ним совсем не совпадаете.
— Да так как-то… Он меня почти силой взял. Я на улице ночевала — у нас на Ставрополье ночи тёплые, родители на лето в винограднике кровать ставили, и я там спала. Хорошо, прохладно, цикады стрекочут, листья шуршат… — она улыбнулась мечтательно, вспоминая. — Мы с ним на танцах познакомились. Я на второй курс своего пединститута перешла, а Аркадий в стройуправлении, где папа работал, преддипломную практику проходил. Он как-то пошёл меня провожать, а я млела, что такого кавалера отхватила — москвич, умный, образованный. У калитки вроде попрощались, а он потом ко мне в виноградник залез. Ну, и случилось всё. А папка нас застукал и велел Аркадию на мне жениться, комитетом комсомола пригрозил.
— Да, в то время он за это запросто из института вылетел бы, — кивнул Игорь, поглаживая её по плечу.
— Мог. Только я тогда не понимала, что Аркадий от страха на мне женился. Я вообще все приняла в порядке вещей — если полез ко мне, значит любит. И ещё года три в эту его любовь верила. Старалась вырасти до его уровня, чтобы соответствовать. Всё казалось, ещё чуть-чуть осталось измениться, и я стану достойной этого великого человека.
— А потом?
— А потом поняла, что никакой он не великий. И приняла это. Великий — не великий, он мой муж. Да и Сонька уже у нас родилась, что уже было про любовь думать. Я привыкла к нему, приспособилась. И, оказывается, привыкла и приспособилась жить с краешку. Знаешь, так, чтобы лишний раз не попадаться ему на глаза и не нарываться.
— Он у тебя что, домашний тиран?
— Ну что ты! Скажешь тоже — тиран! Просто Аркадий не сдержан на эмоции. Ну, знаешь, суды, нервное напряжение и всё такое…
— В общем, у вас с ним такое разделение труда: он бьется в падучей, а ты пробираешься вдоль плинтуса. Так?
— Примерно так. А ты откуда знаешь?
— А у меня в детстве соседи так жили, только там наоборот было: жена истерила, а муж по углам прятался. Слушай, и сколько ты так вот с ним отмучилась?
— Двадцать лет, только не надо говорить «отмучилась». Я не мучилась, я жила. И он подарил мне Соньку.
— Прости, я, кажется, перегибаю, — убавил напор Игорь. И вдруг сказал, — слушай, а выходи за меня замуж, а?
— Замуж? — она села в постели в растерянности и потянула к груди, прикрываясь, одеяло. — А Сонька?
— Выходи вместе с Сонькой. Мне очень нужна семья, правда. Я уже намаялся шнырять по помойкам.
— По каким помойкам?
— Это я так, образно. Выходи, а?
— Игорь, для начала я должна развестись с Аркадием.
— Это означает да?
— Да. Я выйду за тебя.
— Ия-хо! — закричал он индейцем и подбросил вверх подушку, и та шмякнулась о низкий потолок. — Тогда пошли вниз праздновать, у нас там вино и конфеты и оладьи кабачковые. И я очень хочу есть. Кстати, учти, тебе достаётся очень прожорливый муж!
Старики ещё не спали, и когда Игорь с Людмилою спустились вниз, держась за руки и сияя глазами, Анна Николаевна выглянула из комнаты, где бубнил телевизор, и сама расплылась в счастливой улыбке.
— Анна Николаевна, у нас праздник! — объявил Игорь. — Мы с Людой решили пожениться, и я предлагаю это отметить.
— Ну, слава богу, наконец-то! — всплеснула руками Анна Николаевна. — Савельич, оторвись от своего ящика, мы тут помолвку празднуем.
— Что, сладилось у вас? — появился в дверном проёме старик. — Ну и славно. Может, мать, нам с тобой доведётся ещё одного внука потетёшкать. Или внучку.
— Внучка у вас точно будет, — пообещал Игорь, вгоняя штопор в пробку бутылки с вином. — У Люды дочка есть, ей тринадцать лет. Зовут Соня. Пока не знаком, но уверен, что умница, вся в маму. Анна Николаевна, а закуска-то у нас на столе будет? А то я есть хочу, как волк и семеро козлят.
— Сейчас, сейчас! — засуетилась старушка. — Савельич, иди, за стол садись, не стой на проходе!
Старик послушно сел поближе к стенке и наблюдал, как на столе появляются тарелки со снедью. Потом с удовольствием поднял бокал за счастье и любовь, выпил и спросил, доставая из коробки конфету и разворачивая яркий фантик:
— А кому понадобилось Людмилу в тюрьму упечь, вы уже додумались? Или нет пока? И что вы с этой историей делать собираетесь, а?
— Савельич, ну что ты за человек! — всплеснула руками Анна Николаевна. — Тебе обязательно надо напоминать про неприятности, да? Сидим так хорошо, а ты тюрьму приплёл какую-то.
— Да я чего, я ничего, — виновато сжевал конфетину старик. — Просто так решил спросить, дело-то странное.
— Странное, Сергей Савельич, — согласился Игорь, — только мы про него потом подумаем, завтра. Да, Люд? А пока у меня есть тост: за то, чтобы все недоразумения поскорее образумились!
Тост Игоря перебил звонок Людмилиного мобильника, и она с досадой взглянула на дисплей. Аркадий?
— Да, Аркадий, я слушаю.
— Привет, ты где? — голос мужа был мрачным.
— Я же тебе говорила — на даче у знакомых.
— Домой приезжай, я вернулся.
— Аркаш, поздно уже.
— Нормально, одиннадцатый час всего. Электрички там ходят?
— Ходят, но я…
— Люда, ты что, не поняла? Я дома, а дом пустой, жрать нечего, жена где-то шляется.
— Ты ведь послезавтра собирался…
— А вернулся сегодня. Давай, приезжай, я жду.
