Глава 15
Его высокую худощавую фигуру Людмила заметила издалека. Захаров стоял, небрежно привалившись задом к гранитному барьеру, огораживающему подземный переход. И сердце её вдруг так забухало в груди, так захотелось сразу же ринуться к нему через дорогу, что она даже подосадовала на автомобили, мчавшиеся перед ней вереницей и несколько минут не оставлявшие просвета для рывка.
Наконец дорога освободилась, и она побежала к Игорю, но потом поняла, что выглядит смешно, сдержала шаг и подошла к нему почти спокойно.
— Привет!
— Здравствуй! — он потянулся к ней и поцеловал в щёку, и сердце её опять заколотилось, а коленки ослабли.
— Какие у нас планы? — выдохнула Людмила, справляясь с волнением.
— Уже не помню! — признался Игорь, придерживая её за талию и глядя в глаза. — Увидел тебя — всё из головы вон. Одна мысль осталась. Поедем ко мне, а?
— Поедем! — решилась она.
Игорь взял её за руку и пошёл ловить машину, не отпуская, словно боялся, что Людмила куда-нибудь исчезнет. Возле них тормознула белая «Волга», и лысоватый водитель блеснул золотым зубом:
— Куда, командир?
— На Живописную, — наклонился к окну Игорь.
— Триста! — определил таксу лысоватый.
— Садись, — открыл Игорь дверцу, Людмила скользнула на заднее сиденье, и он, обойдя машину, тоже уселся сзади и опять взял её за руку.
— А почему ты не на своей машине? — спросила Людмила тихонько, когда водитель отъехал от обочины и перестраивался в потоке машин, выбираясь к повороту.
— А у меня её угнали, — беспечно ответил Игорь и вспомнил, что так и не зашёл в ГИБДД.
— Ой, — огорчилась Людмила. — Может, ещё найдётся!
— Да какой там найдётся! — включился в беседу водитель, поглядывая в зеркало, чтобы видеть их лица. — Кому это надо, машину в угоне искать! Какая-то хоть машина была?
— «Тойота».
— Ну, эту точно не найдут! Небось, ей уже в каком-нибудь гараже номера перебивают!
— Нет, не перебивают, — огорчил водителя Игорь. — Она уже нашлась.
— Что, неужели менты расстарались? — недоверчиво поглядел в зеркало водитель.
— Нет, не менты, — не стал уточнять Игорь. — Слушай, друг, а как ты нас везёшь? Ты точно улицу услышал? Нам на Живописную.
— Услышал я тебя, услышал. Так короче и пробок меньше, — опять взглянул на них в зеркальце водитель. — Я, между прочим, Москву как свои пять пальцев знаю. Все улицы знаю — ночью разбуди, скажу, как раньше называлась, и как сейчас называется.
— Вы таксистом работали? — вежливо уточнила Людмила.
— Нет, пожарным. У нас нормативы были по времени, мы все маршруты назубок учили. Двадцать лет в пожарном расчёте оттарабанил, пока по инвалидности не списали.
— А что с вами случилось? — посочувствовала Людмила.
— Да, баллон газовый рванул! — объяснил водитель, сворачивая на очередную улицу. — Пожар тушили на складе, я его выкатить хотел, а он уже нагрелся и рванул. У меня, как после фронта, вот здесь, — он постучал себя по груди, — осколок. Вот тут, — теперь он постучал по левому виску — титановая пластина.
— Почему… титановая? — удивилась Людмила, соображая, разыгрывает их водитель, или нет.
— Врачи такую поставили, — охотно объяснил водитель. — Мне же осколком в голову попало, мозг задело, операцию в нейрохирургии делали!
— И что, без последствий? — хмыкнул Игорь. Лично он был уверен, что мужик сочиняет.
— Ну какое там, без последствий, — опять глянул тот на них в зеркало. — Инвалидность первой группы, отправили меня на пенсию. Потому что кому нужен пожарный с тридцатью процентами зрения? Ни-ко-му!
— А когда зрение восстановилось? — сочувственно спросила Людмила.
— А оно и не восстановилось! — радостно сообщил водитель. — Левый глаз не видит совсем, правый — на шестьдесят процентов.
— А как же вы… За рулём?
— А вот так! — он притормозил у светофора, пережидая красный свет. — Цвета различаю, силуэты тоже. А по Москве я и с закрытыми глазами проеду. Говорю же, знаю город, как свои пять пальцев!
— Игорь, я боюсь, — шепнула Людмила, прижимаясь к Игорю. — А вдруг он в кого-нибудь врежется?
— Не врежется! — он обнял её за плечи и потёрся носом о макушку. — Я точно знаю, что с нами не может случиться ничего плохого. И так слишком много событий, хватит уже.
Одноглазый инвалид-пожарный, действительно, довёз их быстро и без приключений. Людмила забыла о нём сразу же, как они поднялись в квартиру Игоря. Слишком много у них там было занятий, чтобы помнить что-то и думать о чём-то ещё, кроме собственных рук, губ, горячих тел и взаимного восторга слияния, узнавания и абсолютной ясности: это — мой мужчина, это — моя женщина.
— Ты знаешь, я весь день ждала твоего звонка, — вспомнила Людмила, когда они уже лежали рядом и дышали в унисон, возвращаясь из своей общей дали. — Ты утром сказал, что тебе не до меня, и весь день не звонил. И я решила, что у нас с тобой была просто интрижка, и что мне и дальше надо жить, как жила. И так мне тоскливо стало! Представляешь, раньше жила — и ничего. А теперь — словно меня на казнь приговорили.
— Дурочка, — Игорь поцеловал её в макушку. — Никуда тебя не приговорили. Но у меня, действительно, столько днём всего случилось, что на какое-то время стало не до тебя.
— Машину угнали, да? — вспомнила Людмила.
— Да фигня это, машина. Хотя обидно, конечно — только-только страховка закончилась, новую сделать не успел. Её угнали почти сразу, как я вчера вечером домой приехал. Угнали и в хлам разбили. И сами погибли. А старики сюжет по телику увидели, машину узнали и решили, что это мы с тобой убилися.
— Какой ужас! — ахнула Людмила.
— Анна Николаевна — мне звонить, у отца сердечный приступ…
— У отца?
— Да. Савельич мой отец, представляешь? Он в больнице перед нами с мамой Аней в грехах покаялся. Он любил мою маму, хотел жениться… И женился бы, если бы не арест. Поэтому он и разыскал меня в интернате. А признаться боялся, потому что у Анны Николаевны слабое сердце.
— С ума сойти! — Людмила села и обхватила колени. — Про вас кино можно снимать!
— Во-во, я как раз и чувствовал себя героем какого-нибудь индийского фильма! — согласился Игорь. — А потом я встретился со Стёпкой.
— С сыном? — поняла Людмила.
— С сыном. Петрысик, хоть и сволочь, но, видно, что-то такое понял про жизнь, раз помог мне Стёпку увидеть.
— А кто это, Петрысик?
— Долгая история… Ладно, слушай.
И он рассказал ей всё, с самого начала.
