— Да, очень красивое сочетание цвета! — Людмила шла по дорожке, удивляясь неожиданному внутреннему отклику на это сочетание тёмного и светлого, кремового с вишнёвым.
— Какие цветы необычные! — Галина Андреевна задержалась возле увитых цветами шпалер. — Издалека показалось, что розы, а это не розы. Хозяин, скажите, а что это за цветы?
— Не знаю, — Петрысик смотрел на их ораву с весёлым изумлением. — Ими садовница занимается.
— А семенами у вас можно будет разжиться?
— А вот купите дом, и семена ваши будут! — окончательно развеселился Петрысик.
— Бабушка, ну что ты со своими цветами! — оглянулась на них Сонька. — Пошли лучше комнаты смотреть!
Внутри этот замечательный дом понравился Людмиле чуть меньше, чем снаружи. Была в его интерьере некая неправильность, как если бы, к примеру, благородному породистому псу привязали бантик на шею, как какой-нибудь болонке. Тяжёлые, бронзово-золотистые портьеры на окнах, собранные в складки и украшенные кистями. Напольные вазы, все в завитушках и налепленных розочках. Массивный диван с малиновой, затканной золотом, обивкой и такие же стулья на толстых гнутых ножках. Хрустально-бронзовая люстра, словно перекочевавшая сюда из фойе какого-нибудь дома культуры. Обстановка холла, куда они попали со строгой, сдержанной, спокойной террасы обрушилась на них хаосом антикварной лавки и никак не сочеталась с геометрией дверей и лестничного пролёта, ведущего на второй этаж.
— Ну и размах тут у вас… купеческий, — не удержалась Людмила.
— Да это жена моя, дизайнера приглашала, — пожал плечами Петрысик. — Вот, справа кухня, прямо — кабинет, с этой стороны — спуск в подвал, там у нас гараж и кладовка. Наверху — четыре спальни, есть ещё мансарда под крышей, но она не отделана.
— Можно посмотреть? — загорелась Сонька, Петрысик кивнул, и она помчалась вверх по лестнице. За ней потянулись Людмила и Галина Андреевна.
— Да, что-то Вика тут того, перемудрила, — заметил Игорь, огладывая обстановку. В прошлый раз, когда Стёпка тащил его к себе, он не очень-то глядел по сторонам. — А где Стёпка?
— Поехал с няней в кино на утренний сеанс. Пошли, что ли, на улицу, сядем?
Они вернулись на газон и сели в плетёные кресла у плетёного же стола под натянутым от солнца тентом.
— Они как, серьёзные покупатели, или ты повод нашёл, чтобы приехать? — спросил Петрысик, закуривая. — Мог бы и так, без повода.
— Людмила действительно хочет купить дом в Подмосковье, — пожал плечами Игорь.
— А она потянет? — прищурился Петрысик. — Пол лимона баксов, всё-таки. Может, ей лучше дачку присмотреть где-нибудь в Немчиновке?
— Пол лимона? — изумился Игорь. — Петрысик, ты шутишь? Мне этот дом в сто тысяч обошёлся!
— Недвижимость дорожает, — хмыкнул тот, откидываясь в кресле с довольным видом.
— Ну не в пять же раз! — хлопнул Игорь себе по колену.
— А во сколько? — Петрысик как будто забавлялся горячностью Игоря.
— Хотя бы в два с половиной!
— Двести пятьдесят тысяч? А у них что, есть эти деньги?
— Эти — есть.
Они замолчали, наблюдая, как женщины, насмотревшись, собрались на террасе, а потом пошли к ним делиться впечатлениями.
— Что скажете? — приподнялся навстречу Людмиле Петрысик.
— Хороший дом, мне понравился, — она села в предложенное кресло, а Игорь, подскочив, усадил в своё Галину Андреевну. — Обстановку только сменить, а то как-то очень уж диссонирует с характером постройки… А так дом просто замечательный! Сколько он стоит?
— Вообще-то пятьсот тысяч, но Игорь, вот, настаивает, чтобы я согласился на двести пятьдесят.
— Пятьсот тысяч рублей! — ахнула Галина Андреевна, вскакивая со своего места. — Доча, как-то уж слишком дорого!
— Мамочка, идите с Соней участок посмотрите, а мы поговорим, ладно? — отправила мать Людмила, подождала, пока они с Сонькой отойдут к цветам, и вернулась к Петрысику. — Пятьсот тысяч долларов за этот дом? По-моему, дороговато.
— Вон, Игорь тоже говорит, что ему он всего в сто штук обошёлся, — усмехнулся Петрысик.
— Игорю? — не понимающе взглянула Людмила.
— Это мой дом. Это я его строил, помнишь, рассказывал? — он отчего-то смутился. — Я строил его таким, каким хотел. Каким видел. Строил для своей семьи. Вика не захотела здесь жить, и я подумал, может быть, тебе он понравится.
— То есть, дом хороший, с гарантией, — подвёл итог Петрысик. — Поэтому — пятьсот тысяч.
Людмила растерялась и собралась уже соглашаться. То, что дом строил Игорь, всё объясняло. Наверное, поэтому, он так поманил её этим сочетанием строгих изящных линий фасада, отозвался этой гармонией тёплых цветов.
— Двести пятьдесят! — вмешался Игорь.
— Четыреста!
— Двести восемьдесят!
— Хрен с тобой, — махнул рукой Петрысик — триста пятьдесят!
— Триста!
— Ладно! — захохотал Петрысик, — по рукам! Смотрю, ты совсем ожил! Когда бумаги оформлять будем, хозяйка?
— Уже оформлять? — очнулся Игорь. — А сами где жить будете?
— Мы со Степкой в городе поживём, а Вика всё равно не вернётся, пока я с новым домом не разберусь.
— Стёпка? Вика? — стала понимать Людмила. — А вы — Петрысик?
— Он самый, позвольте представиться, Владимир Николаевич.
— Людмила.
Она осторожно подала ему руку, внимательно разглядывая человека, о котором уже успела сложить представление: чудовище, сломавшее Игорю жизнь. Но этот толстяк с обрюзгшим лицом и больными глазами вовсе не был похож на какого-то там монстра. Впрочем — тень воспоминания заставила её нахмуриться — и Аркадий с Лидушей тоже не походили на монстров. И тем не менее… «И тем не менее, сами запутались в своих интригах. И теперь один перед богом ответ держит, вторая душу больную лечит, а твоя жизнь продолжается!», — словно сказал ей кто-то прямо в ухо. И она улыбнулась Петрысику, вдруг ясно поняв — он чувствует вину перед Игорем и как-то пытается её исправить.
— Дядя Володя, дядя Володя, мы такой мультик смотрели! — в ворота вбежал белоголовый мальчишка лет шести. Следом за ним вошла полная женщина. — Там пингвины были, они корабль украли!
Мальчик затормозил, увидев незнакомых людей, и перестал делиться впечатлениями.
— Здрасьте. Ой, папа, папка приехал!
Он понёсся к их компании.
— Привет, Степашка! — Игорь подхватил подбежавшего мальчишку и закружил. А потом поставил на землю и начал со всеми знакомить:
— Смотри, каких я к тебе гостей привёз! Это тётя Люда, а вон там Соня, а бабушку зовут Галина Андреевна.
Стёпка жался к отцовской ноге и с любопытством рассматривал новые лица.
