А Алан? Она вспомнила, как он обращался с ней, и все равно никогда даже не думала ответить ему ударом на удар.
А теперь о чем она только думала? Наверное, о той глупой, дурацкой ошибке, которую совершила, попав в эту ситуацию.
Ну, и что теперь? Более слабая женщина залилась бы слезами, но это не про нее. Джинни не собиралась показывать этому мужчине своих слез даже в отчаянии.
«Иди, – призывала она себя, пытаясь не думать об этом приступе ослепляющего гнева. – Соберись, женщина. Выбирайся из этого дерьма как можно быстрее».
Эта пощечина за дело. «Так что, делай следующий шаг. Извинись».
– Простите.
Он смотрел на нее так, будто у нее две головы, да и кто бы его обвинил в этом? Сколько раз лорд замка Данкерн получал по физиономии?
Не слишком часто. Но она не должна была. Никакого насилия, никогда. Разве она ничему не научилась?
– Мне очень жаль. Это непростительно. Все равно, что бы вы ни говорили, я не должна была бить вас. Я надеюсь, было не больно?
– Больно? – Он все еще смотрел на нее недоверчиво. – Вы ударили меня и спрашиваете, не больно ли мне? Если скажу, что нет, ударите снова?
Похоже, он подстрекает ее.
– Я не била вас.
– Неужели я действительно заслужил это?
– Вы посмели судить обо мне.
– Да. Но скажите, что в моих рассуждениях не так?
– Хотите правду?
– Расскажите мне то, чего я не знаю, – устало попросил он, и ей опять захотелось его ударить.
Довольно. Хватит. Скажи и уходи.
Он хочет правды? Хочет знать то, чего не знал? Она сделала вдох, набираясь уверенности.
Пусть получит то, что хотел. Пострадает только ее гордость. Однако сейчас не до гордости.
– Ладно. – Джинни замерзла, чувствовала себя разбитой и опустошенной. Она не хотела ничего рас сказывать. Ненавидела все, что связано с этим.
Но он ее муж. В горе и радости. Как в клятве. Брак нужно аннулировать, и как можно быстрее, но прежде рассказать всю правду. Гордость придется задвинуть до лучших времен.
– Я не получила никакой прибыли и не буду наследовать замок. Независимо от того, замужем или нет, верите вы мне или нет. Я сделала это ради вас, вашего наследства, Данкерна, которым так дорожила Эйлин. Но если я не могу видеть вас без того, чтобы не ударить, нужно все кончать. Это не стоит ни ложных клятв, ни наследства, ничего. Я пыталась как лучше, но дело сделано.
Сделано? Мир замер.
Был прекрасный летний день, каждой секундой которого нужно наслаждаться в преддверии скорой зимы. Но какое там удовольствие, если между ними пропасть в милю длиной.
Сделано.
– Что вы имеете в виду?
– Если мы сможем остаться в браке на год, я не буду ничего наследовать. Я консультировалась с двумя юристами. И оба сказали одно и то же. Алан оставил мне огромные долги. Год после его смерти я пыталась всеми силами найти способ оплатить их, и в результате остался только один выход. Я объявила себя банкротом.
– Банкротом?
Неужели он все еще не верит ей? Все равно. Она так устала, что захотела выпить.
– Это было почти три года назад. Но процесс банкротства длится три года, и юристы были единодушны. Так как Эйлин умерла до окончания этого периода, любое наследство, которое я получу, независимо от того, что это, станет частью моего долга и будет продано, а доход распределен между кредиторами Алана. Тот факт, что большинство кредиторов не относятся к вашему кругу, не стоит называть их имен. Вот такие дела. Вы единственный, кто получит прибыль из нашего брака. Я согласилась выйти за вас замуж, потому что знала, что Эйлин не хотела терять поместье, но теперь, Аласдер, я не согласилась бы. Не могу терпеть осуждений с вашей стороны. Я до смерти устала быть Макбрайд и, если это довело до рукоприкладства, вынуждена назвать это расплатой. Я вышла замуж из-за Эйлин, но цена слишком высока. Хватит.
Она сняла туфли, повернулась и пошла к замку.
Где же космический корабль, никогда его нет, когда нужно.
– Улыбнись мне, шотландец.
Ей было нужно выговориться.
Она не могла идти быстро.
– Джинни!
Она даже не остановилась.
– Отгоните машину домой. Соглашение разорвано, все отменяется. Я встречусь с адвокатом и аннулирую брак, сделаю то, что нужно сделать. Я согласилась присматривать за замком несколько недель, но это все. Можете подать на меня в суд, стать одним из моих кредиторов. Сегодня я переночую на чердаке у Мэгги и завтра первым же паромом уеду.
– Вы не можете, – бросил он ей, потрясенный, но она все равно не повернулась. Не посмела.
– Клянусь, я достигла той стадии, когда ударила кого-то. Хорошего понемножку. Хватит, значит, мне быть дурой всю жизнь. Больше этого не повторится.
Глава 4
В жизни на острове есть одно преимущество – ходят только два парома в день. Конечно, обычно это воспринимается как недостаток, но сейчас сыграло на руку Аласдеру. Джинни может отправляться на чердак к Мэгги на ночь, но не покинет остров до утра. У него есть время.
Ему нужно как можно лучше подготовиться. Джинни права: если это деловое предложение, он должен был навести нужные справки до вложения денег.
Не восстановленный в правах банкрот? Почему он ничего не знал? От всей этой путаницы голова шла кругом.
Он попытался подвезти ее до дома, но она отказалась. Не мог же он затащить ее в машину силой, но и позволить пройти всю дорогу пешком тоже не мог. Решил, она еще больше рассердится, а она и так в ярости. Поэтому поехал в замок, нашел ключи от ее машины и поехал на ней навстречу Джинни, молча отдал ключи и пошел пешком назад.
Она почти час потратила, придумывая, как не принимать от него помощь. Так или иначе, но он уже вернулся, и только тогда она въехала в ворота замка.
Может быть, уже тогда стоило поговорить с ней, но у него не было фактов. А они нужны.
К счастью, ему могли помочь, нужно только позвонить.
– Выясните все, что сможете, о Джинни Локлан, рожденной в Данкерне двадцать девять лет назад.
Секретарша Элспет была его правой рукой в Эдинбурге. Если кто-то и мог раскопать что-то, то именно она.
– А разве вы не на ней сегодня женились? – удивилась та.
– Не спрашивай. Просто поищи.
Джинни вернулась в свою комнату внизу. Он находился в гостиной прямо над ней. Слышал, как она ходит взад-вперед. Упаковывает вещи?
В конце концов он услышал, как она направилась к входной двери.
Встретил ее у подножия лестницы, попытался помочь нести огромный чемодан.
