Она судорожно вздохнула и стала высвобождаться. Он поставил ее на ноги, но за это одно долгое мгновение у него появилось нестерпимое желание не отпускать ее.
«В стародавние времена мужчина мог выбрать пару, соответствующую его статусу в племени, – кисло думал он, – мог собрать весь свой тестостерон, поиграть мускулами и отнести свою женщину в пещеру».
Все это, конечно, не для него. Однако, подхватив ее, он почувствовал, какая она теплая, легкая, податливая. И желание разгорелось, возникло тут как тут, старое, как само время.
И столь же неожиданное.
И она тоже почувствовала желание, вспыхнувшее, как удар, как первобытная потребность. Джинни отстранилась, отвернулась, попыталась отодвинуть его.
Дверь распахнулась. Дугал явно наблюдал за ними в окно и все видел.
– Хочешь, чтобы я вышел, дорогуша?
– Все в порядке, Дугал. – Было слышно, что она пытается взять себя в руки, и это объединило их обоих. – Я просто запуталась в твоих дурацких сапогах.
– Отличные сапоги. – Из-за плеча Дугала выглянула Мэгги. – Я специально купила их ему на день рождения. Они стоят целое состояние.
– Я тоже думаю, что они прекрасны, – поддакнул Аласдер.
Джинни не смогла сдержать улыбку, хотя все еще пыталась смотреть сердито.
– Не смешите меня.
– И не думал.
– Идите отсюда. Я – спать.
Довольно. Он должен это сказать.
– Джинни, пожалуйста, вернитесь в замок. – Пришлось подавить гордость и, находясь в невесомости, следующие несколько мгновений ожидать ответа. – Вы правы, я нетерпимый дурак. Зато провел несколько часов, разбирая финансовые бумаги Эйлин. И точно знаю, что она давала вам и чего не давала. Я понял, в какую трясину вас втянул Алан. И что вы дали Эйлин.
Она замерла:
– Что вы имеете в виду?
– За последние три года вы сделали замок родным домом для нее, а официальный дом Эйлин – в Эдинбурге, и она слишком много времени проводила в офисе компании, держа руку на пульсе финансовых дел. Но как только у нее появлялась возможность, отправлялась сюда. Заболев, она жила там практически все время, возвращаясь в Эдинбург, чтобы убедить меня не следить за ее здоровьем столь пристально. Я думал, она оставалась здесь потому, что следила за вами, и это просто еще одно финансовое предприятие. Но сегодня вечером провел немного времени с гостями и выпил довольно хорошего виски.
– Я забрала все хорошие марки с собой.
– Я провел с гостями немного времени и сделал дополнительный заказ, а они рассказали, почему приезжают сюда каждый год с тех пор, как вы управляете гостиницей. Я узнал, как бабушка отзывалась о вас, как вы дорожили друг другом и как они были рады присоединиться к вашей компании. Как Эйлин королевой сидела в библиотеке каждый вечер, разливала виски и вела беседы о поместье, о дедушкином роде и собственных предках. И сколько бы она ни рассказывала, они с удовольствием слушали. Еще они говорили о вас, Джинни. Вы всегда находились в тени, однако заботились, чтобы Эйлин не уставала, не замерзла, не гуляла подолгу с этими глупыми собаками. А потом я взглянул на вашу зарплату. Вам платили мало. И Элспет…
– Кто такая Элспет?
– Моя секретарша. Я попросил ее разузнать о вас. С вашей информацией узнать все остальное оказалось нетрудно. Она выяснила, что Алан чуть не убил вас в последнюю для него ночь в спортивной машине. Алан умер, будучи по уши в долгах, оставил их вам в наследство, несмотря на то что большинство из них было карточными долгами и долгами за игру в казино. Но вы почему-то взяли на себя обязательства выплатить их. Я знаю, Эйлин хотела оплатить их, но долгов слишком много, и вы отказались от ее помощи, объявили себя банкротом, приняли от нее минимальное жалованье и остались в замке.
– Вы…
– Навел справки. Да, узнал, что эта свадьба позволила бы вам прожить в замке еще год, но это все, что вы бы получили. Я по-прежнему не понимаю, почему вы согласились выйти за меня замуж, но искренне благодарен вам за это. Джинни, простите, что я неправильно понял вас. Пожалуйста, вернитесь домой.
– Это не мой дом.
– Но все равно это дом. – На этот раз он говорил нежнее. – То, чего у меня нет. Вы сделали замок домом для Эйлин, и за это я никогда не смогу вас отблагодарить до конца.
– Мне не нужна благодарность. Эйлин позволила мне остаться. Этого достаточно.
– Я знаю, что у меня нет на это права. Но прошу вас остаться там еще на некоторое время.
– Но я не ваша жена.
– Юридически вы моя жена. Мы оба знаем, что это разумно.
– Мне никогда не удавалось поступать разумно. И три дурацких замужества доказывают это.
– Тогда следуйте вашей интуиции. Делайте, что считаете правильным. Вновь обдумайте причины, побудившие вас выйти за меня замуж.
– Опять шантаж.
– Нет. Это сделка позволит мне получить целое состояние, а вы не получите ничего. Но мы могли бы обсудить наши дела. Если компания достанется мне, я смогу выкупить замок у держателей ваших долгов. И намерен выкупить его у кого угодно, хотя мог бы сделать так, чтобы вам заплатили больше.
– Я ничего не хочу. Неужели вы не понимаете, что ничего не можете предложить мне из того, что мне нужно.
– Но вы хотите еще год прожить в замке. И в конце года…
– Даже не предлагайте, я не продаюсь.
Молчание. А что тут скажешь?
Он может все уладить, только если она разрешит.
Компания «Данкерн энтерпрайзис» прилагала все усилия, чтобы купить замок. Он мог бы также оплатить значительное количество долгов Джинни, когда откроется ее банкротство, но интуитивно понимал, что говорить об этом сейчас бесполезно. Это только все испортит.
Его жена имела причины выходить за него замуж. Знала, что компании это на пользу и как много значили для Эйлин замок и компания. Оставалось надеяться, что эти причины все еще важны для нее.
– Джинни, вы действительно хотите уехать завтрашним паромом? А вот собаки хотят, чтобы вы вернулись в замок. Гости тоже. Вы вредите себе под влиянием гнева. Пожалуйста.
– Значит, дело не только в овсянке.
– И даже не в черном пудинге.
– Аласдер.
– Не будет никаких марионеточных веревочек. Обещаю. Все будет так, как вы себе представляли, когда соглашались на эту сделку. Вы получаете работу на год. И за это время вы можете решить, чем хотите заниматься, когда уедете. Мы не будем давать друг другу никаких обязательств.
– Никаких оскорблений?
– Я даже не буду комментировать вашу обувь.
Она снова улыбнулась. Улыбка была едва видна, но она все-таки была.
Снова повисло молчание. Такое глубокое и долгое, что Дугал снова открыл дверь. Неуверенно встал на пороге. Хотел что-то сказать, но так и не решился. Молчание затягивалось. В конце концов не выдержала Мэгги, оценив это молчание. В доме выключили все огни. Даже если Мэгги и подглядывала за ними, она дала им возможность почувствовать одиночество.
