Кто бы мог подумать, что этот вежливый бизнесмен из Эдинбурга, этот лорд в килте, единственный, кто еще носит его в Данкерне, чувствовал себя в море как дома, будто рыбак, который всю жизнь ходил в водах острова.
«Мэри-Джейн» была уже пришвартована у причала, когда они приехали. К швартовой тумбе была привязана записка от Дугала: «Держите связь по радио и позаботьтесь о ее безопасности. И я не имею в виду лодку».
Аласдер ухмыльнулся, легко соскочил на палубу и повернулся помочь Джинни. Она проигнорировала его руку, спустилась сама. Гордая женщина. К тому же она очень боялась огня.
«Мэри-Джейн» – небольшая яхта с каютой, служила спасательным и прогулочным судном. Крепкая и прочная, как и этот мужчина. На нем были потертые брюки, тяжелые ботинки и старый свитер. Он не брился сегодня утром. И выглядел…
«Не думай о том, как он выглядит», – яростно твердила она про себя. Отмель в Данкерне опасна и нужно знать, куда плыть. Аласдер знал и выбрал нужную протоку, остановился, подождал, наблюдая за морем на дальнем конце бухты, размышляя, можно ли уже пересечь озеро и выйти в море.
Когда они вышли в открытые воды, Джинни расслабилась. Как давно она не чувствовала себя так спокойно? Когда брала выходной? Когда кто-то о ней заботился?
«Ему тоже хочется посмотреть на тупиков, – убеждала она себя. И тут же сама себе возражала. – Ему не обязательно было плыть сюда и брать с собой меня. А он взял, потому что мне нужен отдых».
Эта мысль успокаивала сама по себе.
Да и день успокаивал. Солнце грело лицо. Аласдер выбрал такой курс, чтобы плыть навстречу волнам, поэтому ее не укачивало, хотя она ощущала мощь морских глубин, наблюдая за Аласдером и думая, какой он сильный.
Он молчал. Возможно, думал, что ей нужна тишина. И был прав, спасибо ему. Она впитывала этот день, море и солнце.
Ее переполняло важное чувство: будто она идет по длинному, длинному тоннелю и должна выйти по другую сторону.
Неужели оттого, что у нее выходной? Или оттого, что еще год она в безопасности?
Наверное, и то и другое, но Джинни знала: здесь что-то еще. Странно, она грелась на солнышке, наблюдала за Аласдером и понимала, что не может наконец отключить защиту, отбросить контроль над собой, который управлял ею с момента трагедии с Аланом. Она позволила себе быть просто собой.
Джинни уже и забыла, какая она. С какого-то времени ее заменяли кем-то другим. Дочерью Джеффри. Девушкой и женой Рори, женщиной Алана. Потом банкротом, за которым охотится полмира, требуя возвратить деньги.
И еще домработницей Эйлин.
Ей нравилось работать домоправительницей в Данкерне, но эта роль подчинила ее полностью, она растворилась в ней.
Но сегодня она в открытом море с мужчиной, который…
Ее муж?
И сегодня не нужно ничего делать, лишь наслаждаться. Кто бы устоял? Она почувствовала, что улыбается. Улыбается и улыбается.
– Вспомнили шутку? – мягко спросил Аласдер, и она засияла еще больше.
– Нет, я вспомнила, почему люблю это место. Я так давно не была в море. А тупики? Даже не помню. Они далеко?
– Вы имеете в виду, не добрались ли мы до места? – Он улыбнулся в ответ, и эта улыбка заставила бы любую девушку еще шире распахнуть глаза, сразив наповал. – Все дети задают этот вопрос, не так ли?
– А я именно так себя и чувствую. Ребенком. – И тут она увидела впереди гранитные скалы, словно выросшие из моря, величественные в своем одиночестве. – Нет, не так. Я чувствую себя пассажиркой первоклассного судна. А что, тупики живут на этих скалах?
– На самой большой скале. Самая маленькая – это просто камень, а на большой есть земля, где они и роют норки для гнезд. Они не живут там, где могут оказаться люди. Так что мы не сможем выйти на берег.
Джинни с благоговением посмотрела на остров-скалу. А потом вообще забыла, как дышать.
Аласдер тем временем проводил лодку сквозь пролив между скалами в бухту со спокойной водой, серо-стальной и глубокой.
Тупики!
Аласдер заглушил мотор, чтобы держаться у скал.
Птицы были повсюду, словно на море кто-то высыпал конфетти, но эти пятнышки были птицами размером с утку, чуть толще, черно-белые с очень яркими клювами. Они выглядели так же, как те, которых она видела в многочисленных журналах, на постерах и лишь однажды в реальной жизни, да и настолько давно, что это уже казалось сном.
Смешные, забавные. Прекрасные.
– Они ловят рыбу, – выдохнула Джинни. – Вон тот поймал, наверное, сразу три рыбины. Нет, больше. А вот еще один. И еще. Почему они не сразу глотают добычу?
– Смакуют? – предположил Аласдер, улыбаясь, как джин Аладдину в старинной сказке. Гарантируя исполнение желаний.
– Вы выглядите, как добрый Санта.
– Это обвинение?
– Нет.
Просто замечание.
Да он и не был похож на Санту, поскольку не толстый смешной старик.
Ходячий секс.
Это описание поразило ее, а потом охватил приступ настоящего страха. Именно так она когда-то подумала об Алане.
Жизнь с Рори была безопасной. Он бредил рыбалкой и никогда не уезжал с острова, довольный тем, что живет так, как отец и дед до него. Его мать готовила, убирала и тоже выглядела довольной жизнью. Поэтому он не понимал, что Джинни хочется большего.
Он был хорошим человеком, солидным, надежным, его смерть опустошила ее. Но через два года в жизнь ворвался Алан. Она познакомилась с ним и подумала…
Да, ходячий секс.
Более того, в нем было все, чего недоставало Рори. Веселье, безрассудство, решительность. Он хотел взять от жизни все, увез ее с острова и показал жизнь, которая…
К которой она не хотела возвращаться, пустой, корыстной, опасной и даже жестокой.
Ходячий секс? «Возьми себя в руки, – приказала она себе. – Ничему не научилась? Твоя безопасность в твоих руках».
Но Джинни не хотела безопасности. Она посмотрела на Аласдера и убедилась, что не собирается идти в том направлении. Нет.
– Если хотите знать правду, я читал о них прошлой ночью, – заметил Аласдер, глядя на птиц. Слава богу, иначе сколько чувств смог бы прочитать сейчас на ее лице. – Они могут унести в клюве до десяти небольших рыбин за один раз. Это огромное генетическое преимущество. Они не тратят энергию на глотание и срыгивание. Знаете ли вы, что их гнезда-норы достигают двух футов глубины? Их клювы становятся ярко-оранжевыми только в брачный период. Вскоре цвет поблекнет, и они снова станут серенькими, обыкновенными.
– Они никогда не будут обыкновенными.
Она повернулась к птице, у которой в клюве было семь рыбин. Пять. Точно, пять. Джинни судорожно принялась считать. Аласдер все еще что-то рассказывал, хотя обычно молчал.
