Он изобразил безразличие:
– Я все равно уже собирался уходить.
Ричард поспешил к двери, но Роуз схватила его за рукав.
Встревожившись, Ричард вскинул бровь со всем холодным нетерпением, которое только мог в себе найти.
– Рекс?
Ричард едва не потерял сознание от потрясения.
Сестра, последний раз видевшая его в шестилетнем возрасте, узнала его мгновенно.
Чувствуя, как сжалось все внутри, он произнес:
– Вы, должно быть, обознались. Меня зовут Ричард. Ричард Грейвс.
Он метнул в Изабеллу предупреждающий взгляд, просто на всякий случай. Изабелла и так потеряла дар речи. И, не давая Роуз шанса сказать что-нибудь еще, Ричард повернулся и зашагал прочь, едва не срываясь на бег.
Спустя два часа в пентхаусе, после пары бокалов и ста кругов в бассейне, у Ричарда созрел план.
Стоило ему выйти из душа, как общедомовая система связи, доселе молчавшая, вдруг зазвонила.
Консьерж рассыпался в извинениях, утверждая, что это, видимо, ложная тревога, ведь мистер Грейвс не разрешал никого пускать последние шесть лет, но леди так настаивала…
Изабелла. Она опередила его.
Волна возбуждения и предвкушения захлестнула Ричарда, когда он сообщил консьержу, что Изабеллу всегда следует впускать к нему без лишних вопросов. Он бросился одеваться, но Изабелла оказалась у его двери так быстро, что пришлось мчаться туда босиком, в одних брюках.
Увидев ее на пороге, Ричард тут же захотел затащить ее в постель.
– Изабелла…
Пройдя мимо него, она шагнула внутрь. И настойчиво двинулась к спальне. Раздеваясь на ходу.
Что и говорить, удивлять она всегда умела… Следуя за ней, Ричард чуть не набросился на нее тут же. Он сдерживался только потому, что хотел позволить ей отдаться ему там, где она пожелает. Хотел посмаковать эту пытку, наблюдая, как Изабелла раздевается, выставляя свои прелести его изнывающему от страсти взгляду.
Оказавшись в спальне на нижнем этаже, Ричард долго вглядывался в ее темную фигуру, пока не вспомнил, что может зажечь свет одним шепотом.
Внушительное пространство наполнилось приглушенным светом, который выгодно подчеркивал ее красоту. У изножья кровати Изабелла повернулась – на ней оставались лишь белые маленькие трусики и босоножки того же цвета на шпильках. Ее глаза напоминали пылающие сапфиры.
Ричард подошел ближе, желая изучить ее тело, – сейчас осознавая, что она родила его ребенка. Он с наслаждением скользнул взглядом по ее чувственным формам. Ее бедра были женственно-пышными, талия – четко очерченной, ноги – длинными и ровными, плечи – прямыми и сильными. Каждая ее частичка была воплощением женственности, тем, что разжигало его вожделение до предела. И теперь Ричард понимал, что объяснялись эти изменения не только временем, но и материнством.
Перейдя от визуального смакования к тактильному, он погладил ее ягодицы, спину, упругий живот. Все внутри сжалось, стоило представить, как ее тело наливалось, пока внутри рос ребенок, которого они так пылко создали вместе. Ричард уже изнывал от муки, желая овладеть Изабеллой снова… сейчас же.
Он скользнул ладонями вверх по ее грудям, и кровь взревела в ушах и чреслах, стоило почувствовать их теплоту и упругость. Ричард уставился на созревшие до совершенства полушария, представляя, как Изабелла кормила ребенка грудью.
Ричард сжал податливую плоть дрожащими пальцами, а потом стал поглаживать соски, вкусом которых столько раз наслаждался, отмечая, что они стали темнее и гораздо аппетитнее. Не успел Ричард наклониться, чтобы поласкать ее соски ртом, как Изабелла выскользнула из его объятий и опустилась на колени.
Она дрожащими руками расстегнула молнию и стащила с него брюки, прильнув губами к его возбужденной плоти.
– Мне не терпелось снова попробовать тебя на вкус…
Он резко толкнул свою тяжелую плоть в кольцо рук Изабеллы, и ее сбившееся от желания дыхание обдало его тело. Облегчение и мука пронзили Ричарда, когда Изабелла принялась ласкать его, обхватывая губами его толстый ствол, проводя языком по всей его длине, вдыхая, поглаживая и пощипывая. А потом со сдавленным нетерпеливым криком она обхватила ртом головку, и горячий язык закружился над ее гладкостью. Изабелла стонала и жадно пила обильный поток его возбуждения.
От одного только вида Изабеллы, стоящей перед ним на коленях, ее блестящих волос у его поясницы, ее губ, насыщенно-розовых, припухших и обвившихся вокруг его вздыбленной плоти, Ричард чуть не забился в оргазме.
Избавившись от оставшейся одежды, он с нежностью поглаживал Изабеллу по волосам, а потом откинул пряди, наблюдая за ее движениями. Наконец, яростно рыча, он потянул ее вверх. И не успел бросить ее на кровать, как Изабелла вспорхнула над ним, обхватив ногами его бедра, и опустилась влажным жарким лоном на его возбужденный член, Ричард сжал пальцами ее ягодицы, заставляя ее кричать.
Голос Изабеллы, охрипший от безрассудства, наполнил его:
– Возьми меня, Ричард. Или мне стоит называть тебя Рексом?
Не в силах больше сдерживаться, он толкнулся в нее снизу, вторгаясь в плавившуюся тесноту ее лона. Она отозвалась криком безмерного наслаждения.
Ее припухшие губы, дрожа, мучительно потребовали:
– Давай же, скорее…
Он повиновался, с каждым толчком порождая в них обоих все более яркие чувства. Ее крики экстаза звучали все громче, лоно пульсировало.
– Кончи со мной… – попросила Изабелла.
Он подчинился, уступая самому невероятному оргазму, который когда-либо испытывал.
Пик блаженства миновал, а Ричард все никак не мог оторваться от нее. Но вот Изабелла вздрогнула от холода, и ему пришлось приподняться, чтобы дотянуться до одеяла.
Плотнее закутав Изабеллу, чтобы она быстрее согрелась, Ричард расплылся в собственнической улыбке:
– Как я понимаю, ты решила принять мои условия?
– Нет. На самом деле это была та самая точка, которая требовалась нам обоим перед тем, как я скажу тебе, что ничего не принимаю.
Его руки, поглаживавшие ее спину и ягодицы, замерли. В ее глазах читалась непоколебимая твердость.
– Я не могу быть с тобой и надеяться, что моя жизнь останется нормальной. Я слишком долго и упорно боролась, слишком много людей зависит от меня, чтобы привнести в свою жизнь разрушительный, гибельный элемент в твоем лице. Я – опора семьи, и если ты навредишь мне – а я уверена, что так оно и будет, – все пойдет прахом. Я не могу этого допустить.
Приподнявшись, чтобы взглянуть на нее, Ричард почувствовал, что будто окаменел, когда она встала с постели.
– Чтобы поставить точку, чтобы у нас не осталось никакой недосказанности, чтобы прояснить все раз и навсегда, я и пришла сюда. Это единственный способ наконец-то отпустить друг друга. На сей раз – окончательно.
