– Если бы не Трой и если бы ты не оглядывалась на его реакцию, что бы делала?
– Определенная угроза.
С этим МиМайХартом что-то не так. Мила не могла выбросить из головы типа в блейзере. Конечно, это может быть очередной фанат, но в его выражении таилось что-то чересчур напряженное. Возможно, просто хотел получить автограф, но одновременно был раздражен. Чем? Кассиди? Кем-то вокруг нее? Всей ситуацией?
– Вот твой ответ. Верь собственным инстинктам. Не позволяй ему доводить себя. Он знает, что делает, конечно. И ты тоже!
– Жаль, у меня нет конкретных фактов. Последнее, о чем хочет слышать Трой, – женская интуиция.
– Женская интуиция, любая интуиция – это сумма конкретных микрофактов, отфильтрованных твоим подсознанием. То, что сознательная часть твоего мозга еще не поняла чего-то, не означает, что это неправда.
Мила невольно улыбнулась.
– Что? – спросила Зои.
– Пытаюсь представить Троя молчащим ровно столько, сколько я буду объяснять психологическое происхождение интуиции.
– Думаю, твоя настоящая проблема – удержать его примитивный мозг от стараний, отбросить все остальное, кроме одной мысли: «Сексуальная бабенка, я должен получить ее».
– Я спрашивала его.
– О чем именно?
– Спросила, не потому ли он не нанимает женщин, что не может держаться от них подальше?
Зои широко улыбнулась:
– Это не поможет тебе получить работу, но мне нравится твой стиль.
– Это был честный вопрос.
Возможно, хотя и не самый мудрый в мире. Но тогда Мила была серьезна. Кассиди описывала Троя как игрока. Он, очевидно, любил женщин. Многих женщин.
Ее вдруг одолела ревность. Но Мила подавила ее. Сексуальная жизнь Троя – целиком его дело. Она лишь хотела, чтобы он принял ее всерьез. Как настоящего агента-секьюрити. А сексуальное влечение к нему пройдет. Должно пройти.
– И он дал тебе честный ответ?
– Да. Сказал, что у него огромное самообладание. Вроде бы выглядел искренним. Знаешь, так говорит моя женская интуиция.
– Тогда он здорово тобой увлечен.
Мила оглядела свою невероятно ординарную фигуру. Серые легинсы, поношенная футболка, обшарпанные кроссовки и ветровка-унисекс. Волосы стянуты в хвост. Кроме того, она вышла из дома без макияжа. Снова.
– Почему? Я ничем на тебя не похожа.
Зои закатила глаза:
– Сумма конкретных микрофактов, отфильтрованных подсознанием.
– И что мне ему сказать?
– Что ты родишь ему здоровых детей.
– Вот это да!
Велосипед Милы опасно покачнулся, и она не сразу восстановила равновесие.
– Или сможешь защитить семью и деревню. Освежевать и приготовить мастодонта.
– Я никого не собираюсь свежевать. И думаешь, мне интересно стать для любого мужчины идеальным образцом женщины, вынашивающей детей?
– Будем справедливы, ты в вечном поиске идеального образца мужчины.
Мила была вынуждена признать, что это правда.
– Неужели я настолько пустая особа?
– Вовсе нет. Твой примитивный ум твердит тебе, что способен охотиться и защитить твоих детей.
– Мой примитивный мозг раздражен!
Она не хотела хотеть переспать с Троем. Но хотела. Ну вот, она и признала это. Она серьезно хотела переспать с Троем. По крайней мере, на примитивном уровне.
Хорошо, что ее непримитивный мозг способен одолеть инстинкты.
Мила прошла больше половины полосы препятствий «Пайниен», и Трой невольно восхищался ее стойкостью. Сила, конечно, оставляла желать лучшего, но, когда речь заходит о решимости, она заслуживает самых высоких оценок. К несчастью для нее, успешное завершение зависит от привязки во времени. Круговая полоса шла на расстоянии свыше двадцати заросших деревьями акров позади здания компании. Стандартные нормы давали на прохождение четыре часа. Большинство самых способных претендентов обходились тремя.
Мила прекрасно выдержала испытания на равновесие. Очевидно, много бегала. И лучше, чем он ожидал, преодолела грязевые и водные препятствия. Самой большой проблемой оказалась сила. Она почти взобралась на стену по канату, а руки тряслись от напряжения.
– Хотите закончить? – крикнул он.
Ей еще нужно пройти треть полосы, а времени оставалось совсем немного.
– Нет! – откликнулась она, перехватывая канат.
– Вы провели на полосе три часа сорок две минуты.
Она не ответила, продолжая подниматься.
– Руки онемели?
День сегодня выдался холодным. Минус один. Ее лицо под слоем грязи было бледным и осунувшимся, глаза казались слишком большими.
Она продолжала взбираться по канату.
– Мила!
Но она уже оказалась на стене. Ему одновременно хотелось кричать «Ура!» и требовать, чтобы она сдалась. Она никак не сможет одолеть всю полосу. Ни сейчас и никогда.
Она поставила ногу на канат. Перехватила его рукой. Подвинула вторую ногу, снова перехватила канат, но вдруг нога сорвалась, и она на какую-то кошмарную секунду повисла на одной руке, прежде чем грубый канат выскользнул из пальцев.
Она падала, и Трой пустился бежать, отчаянно пытаясь поймать ее или хотя бы частично смягчить падение. Но расстояние было слишком велико. Он не успевал.
Она ударилась о копну сена сначала ступнями. Ноги подкосились, и она повалилась на спину.
– Мила! – крикнул он, падая около нее на колени. – Не двигайтесь!
– Я в порядке, – охнула она, часто моргая.
– Вы упали с тридцатифутовой высоты.
– Вздор!
– Что болит? Можете пошевелить пальцами на руках и ногах?
– Да.
– Да – что?
– Да, могу пошевелить.
Она попыталась встать.
– Лежите!
Ему нужно знать, не сломано ли что.
– Это законно?
Он не понял вопроса.
– Существует ли предел дальности прыжка со стены?
– Вы не спрыгнули.
– Спрыгнула. Это был прыжок. Я дисквалифицирована?
– Нет. Вы упали, Мила. Вам нужен врач.
– Обращусь позже.
Она попыталась встать.
– Вы давайте прекращайте это!
– Вы отстанете от меня?
– Вдруг вы покалечились?
– Я не покалечилась.
Она умудрилась встать:
– Может, прекратите нянчиться со мной? Я не женщина. Я агент-секьюрити. И я готова продолжать.
