– Все написано четко и ясно. У тебя уйдет меньше пяти минут, чтобы прочитать его.
Елена бросила на него злобный взгляд, взяла с кровати папку и открыла ее.
Когда она снова повернулась и принялась листать бумаги, что-то в Габриеле заставило ее остановиться.
Она никогда не видела такого выражения его лица. А его глаза…
Внизу живота поднялась жаркая волна, которая разлилась по всему телу и зарумянила щеки.
Вернувшись в каюту, Елена сняла огромные шорты Габриеля.
Она наклонилась над кроватью, чтобы взять папку, совершенно забыв о том, что на ней нет ничего из нижнего белья.
Он все видел.
Дыхание Габриеля стало тяжелым, а его глаза потемнели.
Елена взмолилась, чтобы яхту накрыла волна и пучина поглотила ее.
Он все видел.
Габриель тяжело сглотнул, закашлялся и, сделав шаг назад, достал из кармана маленький тюбик.
– Тут мазь, она помогает от синяков. Намажешь на запястья. Я дам тебе время одеться и ознакомиться с контрактом. – Габриель избегал смотреть в ее сторону. – Через полчаса я пришлю кого-нибудь за тобой.
Не став дожидаться ответа, он бросил тюбик с мазью на кровать и поспешно вышел из каюты.
Габриель сосредоточился на разговоре с адвокатом, обсуждая мельчайшие детали контракта.
Мило, который защищал интересы его семьи на протяжении двух десятков лет, не одобрял затеи Габ риеля, но знал, что отговаривать его просто бесполезно. А для Габриеля его мнение не представляло особой важности. Что касалось Анны-Марии, его помощницы, ей слишком хорошо заплатили, чтобы иметь свою точку зрения.
Эти двое были единственными людьми, которые знали правду, а для остального мира, и особенно для Иньяцио, их брак с Еленой будет самым что ни на есть настоящим.
Мило и Анна-Мария поднялись с мест, и Габриель понял, что вошла Елена.
Его мысли тут же перенеслись к увиденному в ее каюте, с чем он боролся на протяжении последних тридцати минут.
Он увидел ее ягодицы. И даже чуть больше. Нетронутые загаром, округлые идеальные ягодицы.
Одного взгляда было достаточно, чтобы его пульс замер, а потом забился с ошеломительной скоростью. Тело Габриеля не откликалось так ни на одну женщину.
Он придал своему лицу нейтральное выражение и, повернувшись, увидел ее стоящей рядом с его креслом.
Елена переоделась в другие мальчишеские шорты и простую белую футболку. Ее белокурые волосы были собраны в аккуратный хвостик.
Габриель представил ее адвокату и своей помощнице.
Елена пожала им руки и бросила на Габриеля еще один недобрый взгляд, к которым он уже начинал привыкать.
– Так не приветствуют своего жениха на людях, – заметил Габриель, когда Мило и Анна-Мария оставили их наедине.
– Привыкай.
– Я не жду, что ты будешь наслаждаться моим обществом, но, когда мы окружены другими людьми, я хочу, чтобы ты относилась ко мне с уважением и обожанием. Начнешь прямо сейчас.
– С обожанием? – фыркнула Елена и села напротив, скрестив ноги.
– Ты не читала контракт? Там четко прописан этот пункт.
Она подняла на него взгляд и покраснела. Габриель понял: она знала, что он увидел.
– У тебя есть какие-нибудь вопросы по контракту?
– Постельные дела…
– Не обсуждаются, – оборвал ее Габриель. – Наш брак будет традиционным, и в нем должен родиться ребенок.
– Мы можем воспользоваться искусственным оплодотворением. – В голосе Елены сквозило отчаяние, но ей было все равно. Как можно спать с человеком, которого ненавидишь?
Габриель громко захохотал. Впервые за все время искренне.
– Нет. Мы сделаем ребенка обычным способом. Тогда все поверят, что наш брак настоящий. Если принять во внимание то, что случилось между нашими семьями, мы окажемся под пристальным вниманием журналистов. Нашу прислугу возьмут в осаду, ей будут предлагать такие деньги, что не смогут устоять даже святые. Мы будем спать вместе, и точка.
Елена зажмурилась, и ей захотелось оказаться как можно дальше от этого кошмара.
Как и обещал Габриель, все пункты контракта были прописаны очень четко, и она пожалела, что там так мало слов, чтобы можно было снять напряжение.
«Процедура развода возможна по инициативе Стороны 2, Елены Риччи, только в случае успешного зачатия, о чем она должна уведомить Сторону 1, Габриеля Мантенья, который не станет препятствовать расторжению брака».
Там были еще более длинные предложения, касательно совместной опеки над их несуществующим ребенком, в которых говорилось о том, что Габриель имеет право решать вопросы образования и «морального воспитания» ребенка, что бы это ни значило. Он включил в контракт ее требования, а также указал, что членам ее семьи не разрешается видеться с их ребенком, иначе Елена лишится права на совместную опеку, и он станет единоличным опекуном.
Елену затрясло от ярости оттого, что Габриель собирался использовать невинного ребенка в качестве заложника. Какое отвратительное чудовище могло придумать такое?
И ее тут же кинуло в жар, когда она представила, что будет делить с ним постель.
Она никогда не спала ни с одним мужчиной. А чтобы оказаться под одним одеялом с Габриелем, в присутствии которого начинала бурлить ее кровь…
– Что касается доказательств вины моего отца, я хочу, чтобы ты уничтожил их сейчас, а не после развода.
– Тогда ты откажешься от нашей сделки, – покачал головой Габриель.
– Моего слова недостаточно?
– Ты из клана Риччи. Твое слово такое же надежное, как чайник из шоколада.
Елена с трудом подавила смех, готовый вырваться у нее из груди.
Однажды она научится держать себя в руках и не смеяться в неподходящие моменты. А пока она ничего не могла с собой поделать.
– Тебе весело? – удивился Габриель.
– У меня извращенное чувство юмора.
В его глазах появился какой-то блеск, который тут же исчез.
– У тебя есть еще какие-то вопросы по контракту? Что-нибудь отдельно взятое?
– У меня вопросы к этому соглашению в целом и ничего отдельно взятого.
– Замечательно. В таком случае подпишем его и сможем начать нашу новую жизнь вместе.
Вертолетом их доставили на сушу, где ждал частный самолет Габриеля, на котором они отправились в Нью-Йорк.
– Почему Нью-Йорк? – Елена подумала, что они полетят к нему домой, в Италию.
– Потому что там мы сможем пожениться через несколько дней.
– Так скоро?
– Бумаги подготовят в понедельник, а во вторник мы станем мужем и женой.
