– Блондинка или брюнетка? – все же уточнила Мариша.
– Брюнетка! – вроде бы даже обиделся продавец. – Волосы как смоль. И вьются. А уж сама какая статная! Персик!
И продавец даже причмокнул от восторга.
– Так самое интересное, что этой дамочке телефон и потребовался, – сказал он. – Вроде как неприятность с ней приключилась. Свою сумочку где-то оставила. А в ней и телефон с деньгами и паспортом.
– А может быть, украли?
– Нет, это вряд ли, – усомнился продавец. – Это у нас никто не рискнул бы. А вот найденное себе присвоить – это запросто. Тем более что отдавать все равно некому. Женщина эта сумочку свою толком и не искала. И автобус она дожидаться у нас в поселке тоже не стала.
– Как же она уехала?
– Да с одним нашим малым сговорилась. Он ее до Архангельска на своем грузовичке и довез. Ему все равно.
Попрощавшись с явно скучающим в отсутствие посетителей продавцом, подруги направились на холм. Но им пришлось высидеть в приемной довольно долго. И лишь к вечеру Николай Степанович появился в дверях. Он оказался невысоким, но крепким, кряжистым мужчиной с румяным от мороза лицом. Глаза у него были небольшие, но цепкие. Взгляд не злой.
– Вы ко мне? – бросил он, увидев подруг на стульях у дверей своего кабинета. – Давно небось ждете? Успели уже весь наш поселок осмотреть?
Подруги покивали и потрусили следом за Степанычем в его кабинет.
– Ну, к кому вы приехали? – спросил у них Степаныч, скинув с себя тулуп.
– К вам, – ответила Мариша.
– Ко мне? – изумился Степаныч. – Хм, приятно изумлен. Но разве мы знакомы?
– Так это никогда не поздно, – задорно ответила Мариша.
– Это верно, – согласился тот.
– Только моя подруга не совсем правильно выразилась, – произнесла Инна, когда церемония знакомства была завершена. – Мы приехали по поводу одного заключенного, который провел у вас пять лет.
– Это кто же такой?
– Голубев Марк Семенович.
– Голубев? – еще больше изумился Николай Степанович. – Это зачем же вам всем этот человек понадобился?
– А кто еще его спрашивал?
– Да приезжала тут до вас одна женщина, – ответил Николай Степанович. – Видная такая из себя. Только она значительно постарше вас будет.
– Маргарита?
– Точно, так она представилась, – кивнул Степаныч. – Только она сказала, что вроде бы она бывшая гражданская жена Голубева. У нее от него даже сын имелся.
– А что ей было нужно?
– Не поверите, хотела своими глазами взглянуть на его дело, – ответил Степаныч, хмыкнув в густые усы. – Сказала, что никогда не поверит, что ее Марк сидел, пока своими глазами не увидит его дело.
– И вы его показали?
– Показал, – ответил Степаныч. – А чего секретничать. Дело давно в архив было сдано. Но ничего, нашли! Она его при мне прочитала – и хлоп! В обморок! Насилу ее в чувство привели. А потом она к той бабе помчалась.
– К какой бабе? – спросила у него Мариша.
– У которой Голубев после освобождения жить остался. Ясное дело, что тогда она вовсе не баба была, а женщина очень даже еще ничего. Около тридцати ей тогда было.
– И долго он у нее жил? – спросила Мариша.
– Да не очень, – нахмурился Степаныч. – А если точно, то не знаю. У нас в то время пренеприятный случай произошел. Так что мне в дела поселковые было недосуг вмешиваться.
– А что случилось?
– Дело-то давнее, – сказал Степаныч. – Так что, думаю, могу вам рассказать. В общем, по этапу прибыл к нам один особо опасный преступник.
– Душегуб? Маньяк? – наперебой бросились спрашивать подруги.
– Расхититель государственной собственности, – многозначительно подняв вверх палец, к величайшему разочарованию подруг ответил Николай Степанович. – В особо крупных размерах!
– И что же он расхитил? – уже значительно спокойней спросила Мариша.
– Брильянты, – ответил Николай Степанович.
– Что? – мигом вскочили со своих мест подруги. – А где? Неужели прямо из магазина?
Степаныч помотал головой.
– Берите выше, – сказал он. – Из самого Гохрана спер!
– Не может быть! – ахнули подруги. – Это просто невозможно!
– Ну, не из самого Гохрана, но камни-то эти направлялись именно туда. Это были лучшие камни из Якутии. И цена им на тот момент равнялась нескольким миллионам рублей. В общем, целое состояние.
– И как же ему это удалось?
– Об этом я вам рассказать точно уже не могу, потому что в подробности и тогда не был посвящен, – ответил Степаныч. – Только могу сказать, что этому типу удалось украсть камни, и запрятал он их так ловко, что из КГБ никак не могли от него добиться, куда же он их дел.
– Ни за что не поверю, чтобы такое могло быть! – фыркнула Мариша. – Несколько миллионов государственных денег, и чтобы их не нашли! Да за такую сумму от него мокрого места не должно было остаться!
– Мучил он их несколько лет. То «вспоминал», а когда его вывозили на место, начинал блуждать кругами, ничего не «находя». Наверное, следователям, которые с ним возились, до смерти хотелось бы его пристрелить. Но у них был приказ сверху: хоть землю рыть, а похищенные камни найти. В общем, в конце концов они решили пуститься на хитрость. Вроде бы этому человеку дали сбежать. Но так, чтобы не выпускать его из поля зрения. А он, рано или поздно, привел бы их к своей захоронке.
– И что получилось?
– Сначала все у них шло по плану, – ответил Степаныч. – Побег удался, мы для виду подняли тревогу, сделали вид, что пустили по следу наших собак из колонии. Но только потом что-то у КГБ не заладилось. То ли их собственные собаки след потеряли, то ли этому гусю удалось сбить их со следа, но только они его потеряли.
– Как?! – ахнули подруги. – Совсем?
– Можно сказать и так, – кивнул Степаныч. – Потому что, когда они на его след напали и на него наткнулись, он уже никому и ничего про алмазы рассказать не мог.
– Его убили?
– То ли сам без сил свалился, то ли волки в ту зиму совсем обнаглели, только сожрали они его подчистую, – мрачно произнес Степаныч. – Только кости и остались. Их комитетчики брать побрезговали. Нам привезли. Мы этого бедолагу тут на нашем кладбище и похоронили. Что бы он там ни натворил, а смерть за свои грехи принял лютую.
– А как же они его опознали? – спросила Мариша.
– Да, говорили, что вроде бы по медальону у него на груди. Была у него какая-то бляшка, он ее всюду с собой таскал. Видно, ее комитетчики с собой забрали. Потому что среди костей, что нам привезли, никакого медальона не было. Это я точно знаю, потому что принимал участие в похоронах бедолаги.
