– Почему?
– Почему? – повторила она. – Потому что секс в отношениях не главное.
– В самом деле?
Она снова заставила себя не обращать внимания на насмешку в его глазах.
– В самом деле. Отношения – это еще и духовная близость, дружба, приятные минуты вдвоем.
– Приятные минуты вдвоем? – Нахмуренные брови Лукаса сказали о многом, и Элеанор вспомнила о его многочисленных коротких романах.
– Надеюсь, вы не собираетесь сказать, что у вас никогда не было приятных минут при общении с женщиной?
– Я ничего не собираюсь говорить, – проскрипел Лукас, не скрывая раздражения. – Больше того, что уже сказал.
Элеанор мысленно закатила глаза и… забыла про Лукаса. Они проезжали мимо парка, и ее внимание кое-что привлекло.
– Это коляска?
– Это сани.
– Ну да, сани. – Она рассмеялась. – Именно их я и имела в виду.
– Надо думать, вас это тоже приводит в восторг?
От того, как Лукас на нее смотрел, щеки Элеанор в очередной раз порозовели.
– Да. Я никогда их не видела. – Она провожала взглядом едущие по парку блестящие сани, в которые была впряжена лошадь. В санях, прижавшись друг к другу, сидела пара.
Элеанор вздохнула:
– А это, мой друг, романтично.
Глаза Лукаса были прикованы к ее лицу.
– Но вряд ли сексуально.
Несколько секунд – или минут? – они молча смотрели друг на друга, и воздух между ними словно наэлектризовался. Наконец Лукас снял напряжение, вернувшись к телефону.
Элеанор ощутила раздражение – она опять отреагировала на его почти животный магнетизм, тогда как он оставался совершенно спокойным. Романтичность тоже может быть сексуальной, и она докажет это Лукасу, даже если ей не удастся доказать ему больше ничего.
– Нет.
Элеанор нахмурилась, когда Лукас быстро миновал холл своего офисного здания и направился к лифтам. Не дослушав ее предложение до конца, он с ходу отверг его.
Почему он так быстро идет? Даже без каблуков ей приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспеть за его широкими шагами. Если бы он двигался медленнее, это дало бы ей возможность полюбоваться великолепием его офиса. Сталь, стекло, отполированные до зеркального блеска темные полы. Здание представляло собой настоящий шедевр инженерной и декораторской мысли.
Они зашли, за ними зашли еще несколько человек, но Элеанор не обратила на них внимания.
– Но вы не выслушали…
– А я и не должен. Мне нужно, чтобы этот отель был элегантным, в своем роде революционным и сексуальным, а не наводил на мысли о парке развлечений.
Элеанор вздохнула. Как она и предполагала, работать с Лукасом будет непросто.
– Я не собираюсь превращать его в парк развлечений, но если люди приезжают в Россию в середине зимы, им захочется большего, чем просто посидеть у камина и выпить водки.
– Да, конечно. Они захотят заняться сексом.
Элеанор ненадолго прикрыла глаза, заставляя себя придерживаться профессионального подхода.
– Разве вы не говорили, что ваша целевая клиентура – пары?
– Да. И они должны заниматься сексом как можно чаще.
Элеанор заметила, как ехавшие с ними в лифте люди старательно делают вид, что ничего не слышат. Она заговорила тише:
– Но они хотят романтики, а сани, которые везет упряжка хаски, очень романтичны. Кроме того, в какой-то момент даже парам может наскучить постель.
– Если им может наскучить постель, – с насмешкой протянул Лукас, – они не так уж в ней хороши.
– Почему бы вам не преподать им урок? – с иронией предложила Элеанор.
В углах его губах мелькнула улыбка. Не отрывая от нее глаз, он кивнул:
– Можно.
Дыхание у нее перехватило, и она отвела глаза в сторону. Пассажиры лифта прятали шок за непроницаемыми лицами. Она улыбнулась стоящей рядом женщине.
– До сви… То есть, зрастуйте.
Женщина едва заметно кивнула.
Лифт останавливался на каждом этаже. Наконец он опустел. Элеанор повернулась к Лукасу.
– Вы дали всем этим людям повод для болтовни возле кулеров. Вы заметили, что все исподтишка бросали на вас взгляды, когда вы упомянули секс?
– Наоборот, все смотрели на вас, потому что вы скрестили со мной шпаги.
– Обычно люди стараются не скрещивать с вами шпаги?
Не так, как она, неохотно признал Лукас. Неохотно, потому что у него возникло ощущение, что его тщательно контролируемый мир пошатнулся. Нелепая мысль! Стоящая рядом с ним соблазнительная женщина опасна не более, чем цветок.
– Да.
– Мне кажется, это глупо. Не могут же все постоянно быть согласны с вами.
Ее настойчивость вызывала раздражение.
– Если кто-то собирается убедить меня в том, что я не прав, ему лучше иметь наготове веские доказательства, иначе я решу, что напрасно потратил свое время.
Элеанор нахмурилась.
– Но как вы доносите до сотрудников свои идеи?
– Я не обязан их доносить. Мне достаточно, чтобы они выполнялись.
– Ну конечно, – криво улыбнулась она.
Лукас уставился на ее нежные губы. Что она сделает, если он уступит требованиям своего тела, наклонится и поцелует ее? Будет сопротивляться или растает, как масло на солнце? Она утверждает, что в отношениях мужчины и женщины секс не самое главное. Это еще и приятное времяпрепровождение. Лукас не мог вспомнить, когда в последний раз получал удовольствие не от секса. Неужели найдется женщина, с которой ему будет хорошо не только в постели?
В животе у него родилось какое-то странное чувство. Он погрозил ей пальцем.
– Никаких катаний на собачьих упряжках или на оленях.
Элеанор недовольно поморщилась. Двери лифта открылись. Вздернув подбородок, она вышла первой, чего сотрудники Лукаса старались не делать. Услышав ее восхищенный выдох, когда она оказалась в его личном святилище, он был удовлетворен.
– Обожаю их. Они восхитительны. И их невероятно трудно растить.
Что растить? Лукас окинул взглядом кабинет и заметил в углу пальмы. Неужели они всегда там стояли?
– Мне нравится, как использовано пространство. И расположение окон отличное, – продолжала Элеанор. – К ним присоединены солнечные панели? – Она выглянула в окно.
– Да. Я хотел, чтобы здание обеспечивало себе хотя бы минимумом тепла.
Элеанор бросила на него взгляд через плечо:
– Это была ваша идея?
– Это мое здание. Почему мне не могла прийти в голову подобная идея?
