– С тобой не так-то просто было говорить, – прохрипела Холли, словно ей было тяжело говорить. – Ни тогда, ни сейчас.
– Ну конечно, я мог бы и сам догадаться, что виноват во всем. – Тео осклабился. – И уж конечно я виноват в том, что ты была мне неверна. Я сам толкнул тебя в объятия другого мужчины.
Холли сделала прерывистый вдох – жадно, словно глотнула воздух, вынырнув из воды.
– Я солгала.
– Дай-ка я скажу, что ради продолжения спора поверю тебе, – кивнул Тео и подался к ней. Что было некстати. Свою ошибку он понял сразу, как только вдохнул запах ее кожи – намек на ваниль. Его тело сразу же предсказуемо отреагировало, что причинило Тео боль. Он заставил себя не обращать внимания. – Но что это меняет?
Холли вздрогнула, запрокинула голову, чтобы взглянуть на него, и на мгновение вид у нее стал потерянный. Она стала похожа на ту Холли, которая была жива в памяти Тео, Холли, которую он выдумал.
«Это все игра! – мысленно рявкнул на себя Тео. – Вот чем она занята».
– Прошло четыре года, Холли. Ты думала, твое заявление что-то изменит?
На ее лице отразилась озадаченность, и проделано это было по-настоящему мастерски, вынужден был признать он. В Тео не только проснулся прежний чувственный голод. У него появилось желание обнять ее и защитить от всего мира. Ей так легко это удавалось, что впору было испугаться.
Она сглотнула.
– Просто… Просто я решила, что ты должен знать.
– Понятно. Интересно, как ты рассчитывала разыграть эту карту? – Тео надвигался на нее до тех пор, пока ей не пришлось попятиться, но он уже держал ее за плечи. Ощущение, которое вызвало в нем прикосновение к Холли, он постарался проигнорировать. Существовавшая между ними химия была совсем не к месту. А искры потрясения и узнавания в ее глазах, скорее всего, тоже искусно сыграны. – Предполагалось, что я должен упасть на колени? Восторженно славословить? Прыгать от радости?
– Или, как вариант, не язвить и умерить агрессивность, – парировала Холли. Ее голубые глаза блестели, хотя Тео допускал, что это может быть от его прикосновения. – Для начала.
Лучше не вспоминать о том, чем она занималась четыре года!
– Я не верю ни одному твоему слову, – ласково проворковал Тео. – Ты показала свое истинное лицо, бросив меня, Холли. Ты четыре года доказывала это своими счетами. Ничто на свете не способно переубедить меня.
– Но это не делает менее правдивыми мои слова.
Тео рассмеялся и разжал пальцы, без всякой жалости наблюдая за тем, как она, споткнувшись, сделала шаг назад и ухватилась за колонну. Он также заметил, что рука у нее дрожит, но Холли сразу ее спрятала.
Его подбородок был тверже камня.
– Ради тебя же самой я надеюсь, что это не так.
Холли тряхнула головой, словно это помогало прояснить мысли.
– Не понимаю, – произнесла она, но голос ее звучал глухо. Она прокашлялась. Если бы она была настоящей, Тео приписал бы это отчаянию. Но такое невозможно. – Разве ты не предпочел бы, чтобы я все это придумала?
В намерения Тео не входило двигаться с места, но неожиданно он оказался так близко от нее, что Холли не успела спрятать выражение паники и желания. Ее лицо залил румянец, сказавший ему о многом, но он не собирался относить это на свой счет. Тео засунул руки глубоко в карманы, чтобы не позволить себе прикоснуться к Холли, но не отступил. Приятно было сознавать, что у нее нет ни малейшего представления о его дальнейших шагах.
Пусть Холли талантливая притворщица, но ей не по силам сделать так, чтобы воздух не искрил между ними. И он мог бы использовать это. Четыре года назад она заставила его ощутить собственное бессилие. Больше это ей не удастся. Никому не удастся.
– Нет никакого сомнения в том, что ты соткана изо лжи, – мягким и бесконечно опасным тоном произнес Тео. – Вопрос лишь в том, солгала ли ты тогда, когда клялась хранить мне верность, или лгала с самого начала. В первом случае ты – мошенница. Во втором – ты безумна. – Он наклонил голову и прижался губами к ее уху, с наслаждением впитывая в себя дрожь, прокатившуюся по телу женщины, убеждая себя в том, что манипулирует сейчас именно он, и его не тянет к ней, как прежде. – И я позволю себе испытывать большие сомнения в том, что какой-то сумасшедшей удастся прибрать к рукам контрольный пакет акций нашей семейной компании. К тому же греческий суд будет заранее настроен негативно. На твоем месте, Холли, я бы настаивал на версии измены и предоставил бы другим, кому по силам с этим справиться, предложить вариант с припадком честности.
Но находиться так близко к ней было опасно, и он это явно недооценил, понял Тео, попытавшись отстраниться от Холли. Сделать это оказалось гораздо сложнее, чем он думал. Похоже, он не до конца справился со своей слабостью.
Тео решил использовать слабость в своих интересах. Положив руку на колонну рядом с Холли, он наклонил голову и вдохнул ее запах, позволив разбудить давно похороненные сладостные воспоминания и воскресить жажду обладать ею, такую же сильную, как прежде, и в то же время совершенно новую.
Холли подняла руки. Чтобы оттолкнуть его? Но не смогла сделать это. Она просто держала их перед собой наподобие щита, словно боялась себя, а не его.
«Хорошо, – подумал Тео. – Так и должно быть».
– Efharisto, – прошептал он ей на ухо, волевым усилием удерживая себя от того, чтобы лизнуть его, почувствовать ее вкус. – В самом деле, Холли, я тебе очень благодарен.
Тео выпрямился и испытал чувство глубокого удовлетворения при виде того, как начала подниматься и опускаться ее грудь, словно она только что пробежала марафон. Это лучше всяких слов сказало все, что ему нужно было знать. Влечение между ними по-прежнему существовало. Хорошо, что он удержал контроль над собой и не поддался пульсирующему в нем болезненному желанию.
– За что? – выдохнула Холли глухим дрогнувшим голосом, и это тоже была победа Тео.
– За все это. – Он снова засунул руки в карманы. – За твою ложь – что тогда, что сейчас. За махинации с номером для новобрачных и припадки предполагаемой совестливости.
Тео повернулся и направился к входной двери, а не к лифтам.
– Ты куда?
Он никогда не брался играть роль хорошего человека, поэтому не стал бранить себя за мрачное удовлетворение, охватившее его в этот момент. Голос Холли – даже она не смогла бы изобразить это так искусно – выдал, что она озадачена и встревожена. Тео остановился, оглянулся. Вид у Холли был потерянный. Совсем как у ребенка. Ему это понравилось.
Черт, да он ликовал!
– Я пошел.
– Куда? – снова спросила она.
– Я не хочу с тобой ужинать, Холли, – стальным голосом ответил он, дополняя его жестким взглядом и ничуть не заботясь о том, что его может кто-то услышать. – Я не стал бы с тобой и пить. Ты хороша лишь в одном, но ведь я не имею понятия, где тебя носило, верно? Так что прошвырнусь-ка я по клубам.
