А потом, в одно мгновение, перед ней оказалась пустота. Мила едва не потеряла равновесие, когда открыла глаза и поняла, что Тьерри отошел от нее назад.
– Х-Хок? – Она протянула ему руку.
– Не надо! – рявкнул он в ответ и вытер лицо дрожащей рукой. – Не прикасайся ко мне. Я не должен был этого делать. Прости меня.
– Но почему нет? Что не так? Разве ты не для этого меня вызвал?
У Милы путались мысли.
– Я должен быть верным своему обещанию. Мне не следует так к тебе прикасаться. Я совершил ошибку. Рядом с тобой я слабею.
В его голосе слышалась боль и отвращение.
– Ты имеешь в виду свое обещание жениться на принцессе? – уточнила она.
– Да, мое обещание ей. И мое обещание самому себе.
– А что ты себе обещал? – мягко спросила она.
– Я не могу сказать тебе. Сейчас не могу. Пожалуйста, иди в дом. Мне просто нужно время, чтобы успокоиться. – Он смотрел на нее глазами, похожими на бурлящее горное озеро в пасмурный, ветреный день.
Но она не хотела уходить. Не теперь, когда ее тело по-прежнему дрожит после поцелуя.
– Нет, скажи мне. Я приехала, чтобы помочь тебе. Как я тебе помогу, если ты от меня отгородился? – Она подошла к нему и схватила его за руку. – Хок, позволь мне понять тебя. Пожалуйста.
Она наблюдала, как он сглатывает. Он держался настолько сдержанно и хладнокровно, что она побоялась, как бы он не отверг ее предложение. Но постепенно он расслабился. Сделав глубокий вдох, он протяжно выдохнул. А потом он заговорил так резко, словно у него саднило горло.
– Верность для меня превыше всего.
– Так и должно быть, – тихо сказала она.
– Нет, ты не понимаешь. – Он покачал головой.
– Тогда объясни мне, – попросила Мила.
– Мои родители жили вместе, но они никогда не были настоящей супружеской парой. Повзрослев, я заметил, что они даже не нравятся друг другу, но не могут расстаться из-за своего положения. Они годами с трудом терпели друг друга. Для моего отца обязательства и долг были важнее счастья жены. В конце концов моя мать уже не могла с этим мириться. Она увлеклась тем, кто, как она решила, будет ее любить, и погибла. Я не желаю такой участи для своей жены.
– А чего ты хочешь для себя? – спросила Мила.
– Я просто хочу быть лучшим во всем и знать, что я не причиняю вреда ни своим подданным, ни своей жене.
– Хок, это замечательно, но ты должен понимать, что ты не сможешь контролировать абсолютно все.
Он отстранился от нее:
– Я смогу. Я король Сильвена. Если я не смогу контролировать то, что от меня зависит, какая от меня польза? Я не стану таким, как мой отец. Я не буду стоять в стороне и позволять моим недостаткам разрушить чью-то судьбу. У меня будет счастливый брак, и моя жена меня полюбит.
– А ты будешь любить свою жену?
Глава 12
Слова Милы показались Тьерри ударом.
– Я буду уважать и почитать ее, как мою супругу, и я сделаю все возможное, чтобы она была счастлива. Разве этого не достаточно?
Эйнджел посмотрела на него с жалостью:
– А как по-твоему, Хок? Неужели тебе будет достаточно получать от любимого человека только уважение и почитание? Разве это не то, что твой отец давал твоей матери?
Тьерри фыркнул:
– Он ее не уважал, ему было наплевать на ее счастье. Она была лишь утробой для вынашивания наследника – ни больше ни меньше. А когда она отказала ему в близости, он нашел более сговорчивых женщин.
Мила удивленно смотрела на Тьерри. Она слышала сплетни о любовницах его отца. Ни одна из сплетен не была доказана, конечно, но Тьерри знал, что они небеспочвенны. Отец Тьерри действовал тайно. Однажды он даже предложил нанять Тьерри проститутку. Тьерри внимательно оглядел Эйнджел.
– Я не буду таким жестоким со своей женой, – заверил он ее. – Я гарантирую, что к ней всегда будут относиться с уважением, как к принцессе.
– Но ведь ты хочешь от нее большего, – возразила она. – Ты стремишься к тому, чтобы она любила тебя. Однако ты не будешь любить ее в ответ?
– Я… не могу ей этого обещать, – выдавил он.
Шок Милы сменился разочарованием.
– Мне жаль твою невесту, – в конце концов сказала она унылым тоном. – Потому что я не смогла бы жить без любви.
Мила повернулась и вошла в дом, а Тьерри наблюдал за каждым ее шагом, чувствуя, будто его сердце разрывают на кусочки. Она не смогла бы жить без любви? Он даже не знал, что такое любовь. Он никогда никого не любил. Но он понимал, что такое страсть и как она губительна.
Развернувшись, Тьерри направился в лес и ходил там до тех пор, пока не перестал желать пойти следом за Эйнджел. Он уже не хотел перед ней извиняться за то, что сказал.
За то, что полюбил ее…
Какая чушь! Его просто влечет к Эйнджел, вот и все.
Он должен был поступить так, как планировал прошлой ночью, – отослать Эйнджел восвояси. Их так называемое обучение – пустая трата времени. Он не достигнет своих целей, а только все усложнит. Думая об этом, он вернулся в охотничий домик. Слова о том, что он больше не нуждается в ее услугах, вертелись на его языке, пока Эйнджел не повернулась к нему лицом. Он увидел, что она плакала.
Боль пронзила его как стрела прямо в сердце. Подойдя, он обнял Эйнджел. Сначала она немного сопротивлялась, но потом успокоилась.
– Извини, – пробормотал он и прижался губами к ее макушке. – Я не хотел тебя расстраивать.
– Т-ты меня не расстроил. – Она икнула. – Это все мои глупые идеалы.
– Нет ничего глупого в том, чтобы хотеть любви, – возразил он.
Произнеся эти слова, он понял, что верит в них. Это не были пустые слова человека, измученного своими родителями, который перестал верить в любовь. Рядом с Эйнджел он хотел верить, что любовь существует. Но он не может ее любить. Она проститутка, а не его принцесса. Вот только непонятно, почему ему так приятно ее обнимать и отчего каждая частица тела убеждает его следовать своим инстинктам и упиваться ощущениями?
Эйнджел высвободилась из его рук и шагнула назад.
– Проститутку не положено любить, – мрачно сказала она. – Но я уверена, ты должен, по крайней мере, постараться полюбить свою жену, если хочешь, чтобы у тебя был долгий и счастливый брак. Ты решил сделать ее счастливой, и эта идея достойна восхищения. Но разве она не должна постараться сделать счастливым тебя?
– Я пока не думал об этом, – признался Тьерри.
– А теперь ты считаешь, что это нужно?
Он кивнул:
– Да. Ты должна многому меня научить, Эйнджел. Я рад, что ты здесь.
