Кто еще мог принимать участие в заседаниях подобного кружка? Самым очевидным кандидатом является коллега и друг Леонардо, Донато Браманте, создатель церкви делле Грацие, приверженец эвклидовой геометрии, талантливый толкователь Данте. Кстати говоря, Браманте тоже умел создавать причудливые витые узоры, groppi (сохранилась рукописная пометка Леонардо – «groppi di Bramante», да и Ломаццо упоминает об этом умении знаменитого архитектора).
[548] Еще одним участником академии мог быть придворный поэт Гаспаре Висконти. Он был близким другом Браманте, о котором писал: «Легче сосчитать звезды на небе, чем постичь все знания, которыми обладает Браманте».
[549] В библиотеке Леонардо имелась книга сонетов Гаспаре Висконти (она упоминается в мадридском списке). По-видимому, речь идет о книге Висконти Rithmi, опубликованной в Милане в 1493 году. Возможно, на заседаниях присутствовали самые яркие ученики и помощники Леонардо – Больтраффио и Брамантино, а также опытный механик Зороастро, то есть Томмазо Мазини. Другими участниками собраний могли быть те, о ком упоминает Пачьоли, говоря о «достойной научной дуэли», проходившей в замке в присутствии герцога 8 февраля 1498 года.
[550] В этой дуэли принимали участие теологи-францисканцы Доменико Понцоне и Франческо Бусти да Лоди, придворный астролог Амброджио Варезе да Росате, врачи Андреа да Новара, Габриэле Пировано, Никколо Кузано и Альвизе Марлиано, а также феррарский архитектор Джакомо Андреа.
Леонардо наверняка был знаком с последними тремя. Никколо Кузано, придворный врач Сфорца, упоминается в записях Леонардо («Cusano medico»). В 1508 году Леонардо посылает через Мельци свои рекомендации сыну Никколо, Джироламо. Семейство Марлиано неоднократно встречается в записях художника, чаще всего в связи с книгами:
[551]
«Алгебра, которая есть у Марлиани, написанная их отцом… относительно костей, у Марлиани…
Алхимия пропорций, с замечаниями Марлиано, от мессера Фацио…
Маэстро Джулиано да Марлиано собрал замечательный травник. Он живет напротив Страми, плотников…
Джулиано да Марлиано доктор… имеет слугу с одной рукой».
[552]
Джулиано – знаменитый врач и автор «Алгебры»; Альвизе, выступавший в замке в 1498 году, – это один из его сыновей. Архитектор Джакомо Андреа принимал Леонардо летом 1490 года. Вместе с Леонардо на ужин пришел проказник Салаи, опрокинувший флягу с маслом.
На дебатах в замке Мавра присутствовал и его зять, Галеаццо Сансеверино. Красивый, элегантный, умный, победитель многочисленных турниров, известный певец, Галеаццо всегда был «любимчиком» Мавра. Леонардо познакомился с ним не позже 1491 года. Тогда он разрабатывал карнавальные костюмы и различные механизмы для его праздника. В конюшнях Сансеверино Леонардо искал модель для коня Сфорца. Галеаццо был покровителем Пачьоли. Среди шестидесяти геометрических тел, разработанных Леонардо для книги Пачьоли, целый ряд был выполнен специально для Галеаццо. Если предположить, что небольшая академия действительно существовала, то Сансеверино был бы для нее лучшим покровителем. Пачьоли весьма откровенен в предисловии к своей книге: «В кругу герцога и Галеаццо Сансеверино есть философы и теологи, врачи и астрологи, архитекторы и инженеры и гениальные изобретатели новых вещей».
В рукописи Леонардо, ныне хранящейся в Метрополитен-музее в Нью-Йорке, содержится список действующих лиц и наброски для представления истории Юпитера и Данаи. Судя по всему, представление состоялось в доме старшего брата Сансеверино, Джанфранческо, графа Кайаццо, 31 января 1496 года. На представлении присутствовал сам герцог.
[553] Пьеса была написана октавами и терцинами канцлером Лодовико, Бальдассаре Такконе (его стихотворение, связанное с конем Сфорца, я уже цитировал). В списке Леонардо он фигурирует как один из актеров. Юный Франческо Романо играл Данаю, священник Джанфранческо Танци, бывший покровитель поэта Беллинчьони, исполнял роль Юпитера. Изысканное представление на классическую тему исполнялось в честь Сансеверино. Судя по всему, это было еще одним проявлением «академии Сфорца».
Слова «Академия Леонарди Винчи», вплетенные в витые узоры, могут не иметь связи с конкретным «клубом», но в то же время не являться пустой мечтой художника, Леонардо слово academia напоминает платоновскую академию Фичино, в круг которой он был вхож во Флоренции двадцатью годами ранее. Ностальгия еще более усиливалась событиями, происходящими в родном городе, где безумствовал Савонарола. Миланскую «академию» можно считать своего рода копией Фичиновой академии, только Леонардо стремился создать более широкий, более «научный» круг. В этом, несомненно, сказалось влияние Пачьоли – философ-математик заставил Леонардо по-новому взглянуть на идеи Платона, которые он ранее отвергал, увлекаясь работами Аристотеля. Академию можно представить себе как группу интеллектуалов, собиравшихся и обсуждавших новые научные идеи, читавших лекции друг другу, устраивавших совместные чтения. Иногда они собирались в замке, иногда – в доме Галеаццо Сансеверино у ворот Порта Верчеллина, а порой и в Корте Веккьа, на этой фабрике чудес, где всегда находилось что-нибудь интересное и любопытное, где можно было увидеть картины и скульптуры, почитать книги, послушать музыку. Неизбежное зло – «банда подростков» – оставалось в стороне. Зороастро старался держать себя в руках. Старинный бальный зал был невероятно красив в свете факелов… Академия Винчи процветала.
С миланской «академией» связаны два любопытных произведения – поэма и фреска.
Говоря о поэме, я имею в виду анонимный восьмистраничный буклет Antiquarie prospetiche Romane («Древности Рима в перспективе»).
[554] Буклет не датирован, но по некоторым деталям можно предположить, что он был написан в конце 90-х годов XV века – не ранее 1495 года, поскольку в нем упоминается случай, произошедший в то время, когда войска Карла VIII находились в Риме (декабрь 1494 года). Неизвестный автор называет себя Prospectivo Melanese depictore, что можно истолковать как комический псевдоним («Перспективный миланец, художник») или как самохарактеристику («перспективный миланский художник»). Поэма написана таким размером, который мы сегодня назвали бы «полуварварскими терцинами», с использованием ломбардских выражений. Изучая эту работу, приходишь к абсолютно однозначному выводу: поэма в весьма дружеском тоне адресована Леонардо да Винчи – «cordial caro ameno socio / Vinci mie caro» («дорогой, сердечный, любимый коллега, мой дорогой Винчи»). Таким образом, становится ясно, что автор поэмы принадлежал к известному нам кругу. Он упоминает одного из членов этого круга – «Джероастро», Зороастро, Томмазо Мазино. Кроме того, в поэме встречается зашифрованная аллюзия – «zingara del Verrocchio», «Верроккьева цыганка».
