В начале 1501 года Леонардо совершил короткую поездку в Рим. Насколько нам известно, это был его первый визит в Вечный город. Леонардо не забыл обиды двадцатилетней давности, когда его не пригласили расписывать Сикстинскую капеллу. Все, что мы знаем об этой поездке, умещается на одном листе из Атлантического кодекса, где сохранилась запись «а roma attivoli vecchio casa dadriano», а ниже помещается строчка, датированная 10 марта 1501 года, об обмене денег. Запись сделана дрожащей рукой, что позволяет предположить, что Леонардо писал в повозке или верхом.
[601] Судя по всему, Леонардо был в Риме в начале 1501 года и посетил развалины виллы Адриана в Тиволи. На том же листе сохранился эскиз круглой крепости на берегу реки и большого моста. Судя по всему, это изображение замка Святого Ангела. В марте 1501 года в Тиволи были обнаружены несколько фрагментов античных скульптур – «Музы», ныне хранящиеся в мадридском музее Прадо. Леонардо мог видеть эти фрагменты. Он, несомненно, встречался с Браманте, который приступил к своему великому, так и оставшемуся незаконченным проекту перестройки собора Святого Петра. Леонардо собрал воедино эскизы античных зданий и скульптур в ныне утраченную книжку, которую видел неизвестный миланский художник, скопировавший несколько рисунков и снабдивший изображение Морского театра виллы Адриана словами: «Это храм, который был в книжке маэстро Леонардо, которую тот вел в Риме».
[602]
Мантуя, Венеция, Флоренция, Рим – новый век Леонардо начал в пути.
Вернувшись во Флоренцию после краткого пребывания в Риме, Леонардо возвращается в Сантиссиму Аннунциату. В начале апреля 1501 года он встречается с видным священнослужителем фра Пьетро Новелларой, викарием ордена кармелитов, который передает ему просьбу от Изабеллы д’Эсте. Роль посланца Изабеллы, исполненная Новелларой, позволяет нам понять обстоятельства жизни и настроение Леонардо в первые месяцы пребывания во Флоренции. Любопытная история открывается нам в трех письмах, которые переводятся в этой книге впервые.
[603]
От Изабеллы д’Эсте – фра Пьетро Новелларе, Мантуя, 29 марта 1501
Достопочтенный.
Если Леонардо Флорентиец, художник, будет обнаружен во Флоренции, мы умоляем вас выяснить, в каких он обстоятельствах и занят ли он какой-нибудь работой, как я слышала, и что это за работа, и думаете ли вы, что он задержится там на некоторое время. Вы, ваше преподобие, могли бы поговорить с ним, как вы умеете, и выяснить, не согласится ли он принять определенное вознаграждение за то, чтобы написать картину для нашей студии; если он захочет сделать это, мы предоставляем ему выбор и сюжета картины, и сроков ее написания. Если же вы найдете его несговорчивым, то можете по крайней мере попытаться убедить его написать мне маленький образ Мадонны в том мучительно-нежном стиле, каковой является его природным даром. Не могли бы вы попросить его быть добрым и послать мне другой эскиз моего портрета, написанного им, поскольку его светлость, наш консорт, забрал тот, что он оставил здесь. Если все это будет сделано, я буду очень благодарна вам и самому Леонардо за то, что он сделает для меня…
От фра Пьетро Новеллары – Изабелле д’Эсте, 3 апреля 1501
Прославленная и премилостивейшая дама.
Я только что получил письмо вашей светлости и приступлю к исполнению ваших просьб со всей возможной скоростью и почтением, но из того, что я знаю, жизнь Леонардо чрезвычайно беспорядочна и случайна и кажется, что он живет только сегодняшним днем. С того времени, как он приехал во Флоренцию, он сделал только один рисунок, на картоне… [Далее следует описание картона «Мадонна с младенцем и святой Анной», приведенное в предыдущей главе. ] Он не занимается ничем другим, хотя два его помощника делают копии, а он время от времени поправляет их. Большую часть времени он посвящает геометрии и не имеет желания прикасаться к кисти. Я пишу это только для того, чтобы ваша светлость знала, что я получил ее письмо. Я сделаю все, о чем вы просите, и сообщу обо всем вашей светлости как можно быстрее.
От фра Пьетро Новеллары – Изабелле д’Эсте, 14 апреля 1501
Прославленная и премилостивейшая дама.
На Страстной неделе я выяснил намерения Леонардо-художника посредством его ученика Салаи и некоторых других, близких ему. Чтобы прояснить его намерения, они привели его ко мне в Святую среду [7 апреля]. Вкратце можно сказать, что его математические эксперименты настолько отвлекли его от живописи, что он не прикасается к кисти. Я передал ему пожелания вашей светлости и обнаружил, что он вполне готов выполнить их в память о той доброте, с какой вы отнеслись к нему в Мантуе. Мы говорили свободно и пришли к такому заключению – что если он сможет освободиться от обязательств перед его величеством королем Франции, не оскорбив его, а он надеется выяснить все не дольше чем за месяц, то сможет раньше служить вашей светлости, чем любому другому человеку на земле. В любом случае, как только он закончит небольшую картину, которую он пишет для некоего Робертета, фаворита короля Франции, он немедленно закончит портрет и вышлет его вашей светлости. Я дал ему два подарка, чтобы ободрить его (dui boni sollicitadori). Небольшая картина, над которой он работает, – это образ Мадонны, которая сидит, словно собираясь прясть, и Христа, поставившего ступни на корзину с шерстью и схватившего веретено. Христос внимательно смотрит на четыре спицы, образующие крест, и, словно не в силах оторваться от этого креста, он улыбается и крепко сжимает веретено, не желая отдавать его матери, которая все же хочет отобрать его у него. Это все, что я смог узнать у него. Вчера я произнес проповедь. Пусть Господь устроит, чтобы она принесла плоды столь же изобильные, сколь были ее слушатели.
