Покорение воздушной стихии всегда считают высшим проявлением духа человека Ренессанса, но полеты, о которых мечтал Леонардо, мало чем отличаются от более прозаичных полетов, с которыми знакомы все мы: полетов бегства, уклонения, нерешительности – полетов, которые гораздо ближе к исчезновению, чем к парению. Двадцатью годами раньше под рисунком летучей мыши Леонардо написал: «Животное, которое убегает из одного элемента в другой». Стремление к полету выдает постоянную неудовлетворенность, стремление укрыться от жизни, исполненной напряженности и соперничества, забыть об ужасах войны, не быть связанным с воинами, любителями искусства, богатыми заказчиками. Он всегда стремился бежать от всего этого, но, потерпев неудачу, чувствовал себя еще более скованным.
Часть седьмая
Возвращение в Милан
1506–1513
Глаз, только открывшись, видит все звезды полусферы. Разум же постоянно рыщет с востока на запад.
Атлантический кодекс, лист 240v-a
Правитель
В конце мая 1506 года Леонардо наконец-то получил разрешение Синьории покинуть Флоренцию и отправиться в Милан. В документе, заверенном 30 мая, говорится о том, что Леонардо обязуется вернуться через три месяца, а в противном случае будет подвергнут штрафу в 150 флоринов. Гарантом возвращения выступает Леонардо Бонафе, суперинтендант Оспедале ди Санта-Мария-Нуова, где хранились сбережения художника. Бонафе можно назвать банковским менеджером Леонардо.
[737] Такова была воля правительства Содерини. В любом случае Леонардо не вернулся во Флоренцию в течение пятнадцати месяцев, да и тогда приехал только из-за семейных дел.
Французский правитель Милана, Шарль д’Амбуаз, был рад вновь заполучить Леонардо. Однако реальной причиной отъезда художника были продолжающиеся споры из-за «Мадонны в скалах».
Эта картина с самого момента передачи братству Непорочного Зачатия в 1485 году стала предметом разногласий. Леонардо и Амброджио де Предис еще в 1492 году подавали жалобу на то, что братство неправильно рассчиталось с ними. Оригинальная картина (та, что хранится в Лувре) покинула Италию в 1493 году. По-видимому, она была куплена Лодовико Сфорца и подарена императору Максимилиану. Примерно в то же время Леонардо и де Предис (но преимущественно де Предис) начали работу над копией для братства. Вторая «Мадонна в скалах» (та, что хранится в Лондоне) была представлена братству еще до отъезда Леонардо из Милана в 1499 году или сразу после этого. Самой поздней датой представления картины заказчику можно считать 1502 год, поскольку в марте 1503 года де Предис подает новую жалобу, адресованную французскому королю Людовику XII, реальному властителю Милана. Де Предис снова пишет о том, что ему и Леонардо не выплатили причитающихся сумм. Король приказывает разобраться в этом деле судье, некоему Бернардино де Бусти. Дело тянулось три года, но в конце концов в апреле 1506 года решение было вынесено не в пользу художников. Судьи сочли центральную часть алтарного образа «незаконченной» – по крайней мере, так обычно истолковывалось слово imperfetto, хотя его же можно истолковать и как «недостаточно хорошей», то есть в картине было «слишком много Амброджио и недостаточно Леонардо». В любом случае Леонардо нужно было самому решить эту проблему. Совет приказал ему завершить картину в течение двух лет.
[738]
Судя по всему, обо всем этом Леонардо сообщил Амброджио де Предис, после чего Леонардо подал просьбу Синьории об отъезде из города, несмотря на работу, начатую в Палаццо Веккио. Флорентийские власти отлично понимали язык контрактов. Но Леонардо пустился в путь не только из-за этого. Им овладела обычная «охота к перемене мест». С того момента, когда он впервые отправился в Милан почти четверть века назад, в его жизни многое изменилось, но во многом второй отъезд напоминает первый. В 1482 году он оставил во Флоренции незаконченный шедевр – «Поклонение». Столь спешный отъезд, по-видимому, был связан с обвинениями в гомосексуализме. В 1506 году он оставляет незаконченной «Битву при Ангиари» и уезжает, столкнувшись с техническими проблемами написания фрески. Судя по всему, полет с Монте-Чечери также закончился неудачей. Словом, отъезд, как всегда, связан с испорченными отношениями, брошенной работой, нерешительностью. Это снова бегство.
В Ломбардию Леонардо возвращается с чувством облегчения, но на этот раз его статус гораздо выше. Он приехал по приглашению французских хозяев Милана. Судя по всему, Леонардо французы нравились. Он общался с ними еще в 1499 году и предлагал свои услуги графу Линьи. В 1501 году он написал «Мадонну с веретенами» для французского придворного, Флоримонда Робертера. Возможно, симпатия была связана и с тем, что французы ценили творчество Леонардо гораздо выше, чем итальянские покровители, отношения с которыми у художника складывались очень неровно. Король Людовик XII хотел даже перенести «Тайную вечерю» во Францию. Однако, как сухо замечает Вазари, «то обстоятельство, что она была написана на стене, отбило у его величества всякую охоту, и она осталась достоянием миланцев».
«Портрет Шарля д’Амбуаза», Андреа Саларио, 1508
Французский правитель Милана, Шарль д’Амбуаз граф де Шомон, принял Леонардо очень сердечно. Многие историки пишут о том, что граф был «таким же страстным поклонником Венеры, как и Вакха».
[739] Д’Амбуазу было тридцать три года. Его портрет, написанный примерно в то же время Андреа Соларио, выглядит вполне по-леонардовски. Мы видим умное, сосредоточенное лицо с крупным носом: un home sérieux. Д’Амбуаз был страстным поклонником Леонардо. Несколько месяцев спустя он написал: «Мы любили его еще до того, как встретились с ним лично, и теперь, когда мы находимся в его обществе и можем говорить по опыту о его различных талантах, мы истинно видим, что его имя, хотя и прославленное в живописи, не получило достаточного восхваления за многие другие дары, которыми он обладает».
[740]
Леонардо был почетным гостем в замке, с залами которого у него было связано столько воспоминаний. Не раз он бывал здесь во времена Сфорца. В более позднем письме Леонардо интересуется собственностью в городе, «не желая более затруднять губернатора».
[741] Судя по всему, Леонардо не хочет быть слишком тесно связанным с правителем города. Ему всегда нужна была личная свобода. Но сейчас Леонардо охвачен радостными предчувствиями. Он обсуждает новые грандиозные проекты. Д’Амбуаз собирается строить летнюю виллу за воротами Порта Венеция, на месте слияния двух маленьких речек, Нироне и Фонтелунга. Записи и наброски Леонардо говорят о том, что он всячески старался сделать этот дом удобным и красивым. Мы видим портики и лоджии, и большие, просторные залы, выходящие прямо в роскошный сад наслаждений. Даже лестницы в этом доме не должны были быть «меланхолическими» – то есть слишком крутыми и темными. Леонардо проектирует великолепный сад в стиле «Тысячи и одной ночи»: с благоухающими лимонными и апельсиновыми деревьями, крытым медной сеткой вольером для певчих птиц и журчащим ручейком, «часто изгибающимся, чтобы чистоту воды можно было видеть над его галечным дном». На ум сразу приходит ручей на Верроккьевом «Крещении Христа» – «и оставлять только травы, пригодные для питания рыб, как крес и другие подобные». В ручей не следовало запускать угрей или линей, которые загрязняют воду, а также щук, поедающих других рыб. Небольшой канал протекал между столиками, и фляги с вином можно было охлаждать в его воде. Главной достопримечательностью виллы должна была стать небольшая мельница, приводимая в движение водой, но с крыльями как у ветряной мельницы:
